Паренек, постояв еще некоторое время, молча развернулся и пошел к выходу.
Антонина, все это время сидевшая, забившись в угол, когда паренек вышел, осмелилась заглянуть в открытые двери алтаря. Отец Михаил, стоя на коленях напротив иконы Богородицы, что беззвучно шептал. Похоже, молился. Антонина некоторое время стояла, соображая, что же делать.
– Убери, – вдруг громко сказал батюшка.
– Что? – испуганно спросила спросила женщина.
Священник повернул к ней лицо. Из под припухших век на нее глянули горящие, словно в безумии глаза.
– Деньги! Прочь из храма Его! – грохнул тренированный в службах бас отца Михаила. – Вон!
Молодой мужчина, скорее даже еще парень, на вид ему было лет двадцать пять, шел по дороге через поле. Он был высок, плечист, одет в крепкую походную одежду: потертые джинсы и серую штурмовку. Длинные волосы его были стянуты в хвост. За плечом висел полупустой рюкзак. Лицо его было округлым и его можно было назвать добродушным, если бы не резкий, проникающий взгляд. Голубые глаза парня были прищурены, может из-за яркого весеннего, почти летнего солнца, а может просто он привык, так смотреть.
Шел уверенно, но не торопясь. Хотя и не медленно. Чувствовалась в нем привычка долго и далеко ходить. Об этом же свидетельствовали одетые на ноги сапоги, явно прошедшие не одну версту.
Парень шел, не смотря по сторонам. Его лицо иногда хмурилось, и он чуть кривился, словно о чем-то жалел. Он почти пересек поле, подойдя к опушке небольшой рощицы, как вдруг резко остановился, словно налетев на стену. На его лице пропечаталось огромное удивление. Он медленно повернулся, посмотрел вдаль.
– Чтоб меня… – пробормотал он, не опуская взора.
С минуту он стоял, словно слушая что-то в порывах ветра. Потом медленно провел пальцами по виску…
Он рванул с места так резко, что из-под ног вылетела земля. Стремительным шагом он зашагал в ту сторону, куда смотрел, так и не опустив глаз. На его лице была начертана такая целеустремленность, что его сейчас вряд ли бы остановила даже пуля. Глаза парня горели. На лице играли желваки. Волосы развевались на ветру, что дул ему сейчас в лицо…
Паша выполз на улицу, задрал майку, почесав пузо. На его вечно опухшем лице пьяницы, было нарисованы муки похмелья. Старые трико, местами рваные, местами прожженные, пузырились на коленях и имели вил половой тряпки. Чистота их тоже была соответствующая. Как впрочем, и майки.
Оглядев пустую улицу, Паша скривился. Возле дома напротив, наискосок, стояла белая «девятка». Но Макар уже денег не даст. Зажрался козел. Постояв немного, Паша двинул по направлению к дому Семена, своего давнего дружка и собутыльника…
… Навстречу ему попалась машина, иномарка. Она едва не задавила мужчину. Мужик, управлявший ею, ехал со странным задумчивым выражением лица.
Матюгнувшись вслед машине, Паша выбрался из кювета, в который пришлось соскочить и пошел дальше, все ругая этого придурка, который купил не только машину, но и права.
«А ведь когда-то и я ездил на машине» – мысль, пришедшая Паше в голову, застала его врасплох. Он настолько удивился, что даже остановился. Перед его глазами вдруг замелькали картины, когда он, молодой парень, только из училища, получил новенький ЗИЛ – 157. Он поднял руки, посмотрел на них. Руки дрожали. «Во что я превратился?» – мысль ударила словно ножом.
Он услышал сзади шаги. Повернувшись, он увидел здорового молодого парня, шедшего по улице, в которую упиралась дорога, идущая из леса. «Откуда это он идет?» – удивился Паша.
Страх кольнул его сердце, когда он увидел глаза парня. Они горели странным, каким-то бешеным огнем. Он устрашающе быстро шагал в сторону мужчины, с выражением упрямой решительности… даже не решительности, а практически одержимости на лице. «Чего это он?» – настороженно подумал Паша.
Когда парень подошел к перекрестку и свернул направо, Паша с облегчением выдохнул. Фу-ты! А он уж было подумал, по его душу!
Страх и это странное воспоминание так встряхнули, что похмелье прошло само. Паша постоял, прислушиваясь к ощущениям. Помотал головой. Что-то уже расхотелось к Семену топать. Он опять, наверно, свою вонючую самогонку картофельную гонит. От воспоминания отвратительного вкуса этого варева, Пашу аж передернуло.
Подходя к дому, он увидел, что Макар, отогнав свою «девятку» в сторону, выгнал трактор. Пахать, стало быть, собрался. Паша нахмурился, вспомнив свой, давно не копаный огород. С тех пор, как Любка ушла, не выдержав его загулов, он и не вспоминал о нем…