С БТРа спрыгнул командир отряда ОЗВ, Руслан Бергоев. Подошел к Агееву.
– На два слова, майор, – с акцентом произнес мужчина, подойдя к БТРу десантников.
Парни сидевшие на броне рядом, недовольно поморщились. Агеев же, придерживая автомат, спрыгнул на землю.
– Слушай, майор, – заговорил Руслан. – Здесь два БТРа. Хорошо стоим. А те уйти могут. Я знаю эти места. Там, где-то с километра три отсюда, есть поворот. Тропа плохая, но пеший пройти может. Давай я туда со своими встану? Если они свернут, то встретим мы, вы сзади их прижмете. Если к вам, то мы им путь обратно отрежем.
Майор бросил на чеченца быстрый взгляд. Он стоял уверенный, не похоже, что просто хочет избежать боя. Агеев задумался.
– Их под сорок, – сказал он, наконец. – Вас пятнадцать. Мы если что, можем не успеть.
Руслан твердо посмотрел в глаза майору.
– Мы мужчины, – сказал он. – Воины. Нам ли бояться смерти?
Агеев посмотрел на чеченца, потом на его бойцов. Как знал майор, в отряде Руслана, есть те, кто еще в первую войну воевал, когда Дудаев взбунтовался. Опытные тертые волки. Майор кивнул. Руслан прищурился, в его глазах промелькнуло торжество.
– Слушай, Руслан, – неожиданно даже для себя, произнес Агеев в спину уже повернувшегося, чтобы уйти мужчины. – Я все спросить хотел.
Агеев посмотрел на обернувшегося чеченца.
– Почему вы с нами, а не против нас воюете? – спросил майор. – Против своих, мусульман?
Руслан ответил не сразу. Он смотрел вниз, под ноги, его лицо сделалось суровым.
– Когда я был молод, – наконец произнес чеченец. – К нам в село пришел человек, араб. Был он дервишем.
Руслан поднял голову, посмотрел на далекие горы.
– Как бродячий священник, по-вашему, – продолжил мужчина. – И говорил он о том, что русские пришли забрать наши земли, а нас снова переселить, как при их Усатом Вожде в Сибирь. Что мужчинам не пристало терпеть на своей земле врага.
В глазах Руслана на краткий миг промелькнуло сожаление.
– Мой отец, услышав этого араба, выгнал его из деревни, назвав самозванцем, – заговорил чеченец дальше. – Меня же запер в сарае, чтобы не натворил глупостей. Как раз на следующий день мимо нашего села должна была проходить колонна русских. Так нам сказал этот араб.
Руслан тяжело вздохнул.
– А на следующий день, когда меня выпустили из сарая, я увидел мрачное лицо отца. Я спросил его, что случилось? Он ничего не ответил мне.
На лице мужчины пропечаталось ожесточение.
– Двое моих друзей, взяв у отцов ружья, пошли и сделали то, о чем говорил араб. Их расстреляли из пулемета БТРа после первых же выстрелов. И тогда я ушел. Мстить.
Пальцы Руслана побелели, так сильно он их сжал в кулак.
– Когда я услышал, что мою деревню расстреляли из пушек, что погиб отец, мать, два брата, я первый раз отрезал голову русскому. Мы их захватили на блокпосту. Совсем молодые, даже не сопротивлялись. Мы резали их, а они пытались уползти с перерезанным горлом. А мои друзья смеялись. Я смеялся! Теперь я знаю, что в деревне стоял отряд Басаева, что это они убили моих и всех в селе, чтобы свалить все на русских. Но тогда…
Руслан посмотрел на Агеева. Майор невольно поежился от этого взгляда.
– На моих руках много крови, майор. Очень много. Потом и я, как и те, кто был с Басаевым, Хаттабом, вырезал села, а потом это снимали на камеру западные писаки. Они рассказывали, что это сделали русские. Но это делали мы. Потом мы настолько в этом погрязли, что сами начали в это верить.
Мужчина замолчал, играя желваками. Майор тоже молчал, не зная, что сказать. Человек ему говорит, что резал русских пацанов, а он, русский же офицер, вместо ненависти, испытывает… жалость, сожаление…
– Однажды к нам в село пришли русские. Все как обычно, зачистка, проверка документов. Но в этот раз с ними был монах.
– Как он выглядел? – живо заинтересовался майор.
При упоминании монаха, в сердце, будто иглой кольнуло.
– Высокий старик. В черной…, – Руслан запнулся, подыскивая слово.
– Рясе? – подсказал майор.
– Да, – кивнул Руслан. – И он что-то сделал…
Мужчина посмотрел на майора. В его глазах, к удивлению Агеева, промелькнуло выражение ужаса! Именно ужаса!
– Ты видел Иблиса, майор? – спросил Руслан. – Дьявола?
Агеев удивленно помотал головой.
– А я видел, – сказал Руслан. – Мы все видели.
Было видно, что вспоминать тот день, мужчине очень тяжело.
– Это были мы! Мы увидели, что наши души пожирает чернь! Мы! Мы были руками и голосом Иблиса! Мы были проводниками его грязных дел! Мы вспомнили все! Как мы резали, убивали, насиловали! Мы не Воинами были, а мясниками! Мы убивали русских, дагестанцев… Всех!