– Ни фига не понимаю…, – пробормотал он. – Кусков!
Из люка водителя БРДМ высунулся парень.
– Заводи! – крикнул капитан…
Когда десантники вошли в деревню, то увидели странную картину. На пятачке, почти посередине аула, лежала внушительная куча оружия. Автоматы, пулеметы, даже пара минометов. Словно куриные яйца лежали кучкой гранаты и минометные мины. Рядом валялись несколько еще несколько мин. Противотанковых и противопехотных. Капитан даже увидел лежащую чуть в стороне снайперскую винтовку. И не СВД, а какую-то буржуйскую, как не немецкую.
С одной стороны к забору жались женщины и дети. На их лицах были недоумение и испуг. Даже не испуг, а пости животный ужас. С другой стороны, четко, будто на параде, стояли мужчины. Почти все в разгрузках, многие в камуфляже. Из кармашков у некоторых торчали антенны раций.
Капитан даже помотал головой, от увиденного. Дело было в том, что хмурые бородачи, встречали входящих русских, стоя в СТРОЮ. Рядом со стоящими, на брезенте лежали тела убитых.
Посредине всей этой ошеломляющей картины стоял священник. Его лицо было невероятно одухотворено. На лице, обращенном к входящим солдатам, была легкая улыбка.
– Не пришлось сегодня, тебе князь, – сказал отец Павел, когда капитан, спрыгнув с брони, подошел к священнику. – Брать на душу бремя смерти воинов своих. Сии мужи вняли голосу Бога, и устыдились деяний своих. Узрели они свет истинной Веры.
Капитан, захлопнул рот, приоткрывшийся от этих слов. Помотал головой. Обернувшись, махнул рукой на кучу оружия. Стоящий рядом с БРДМ сержант, тут же забубнил в рацию, вызывая транспорт. Часть бойцов оцепили кучу, часть пошла на прочесывание деревни.
Капитан подошел к стоящим бандитам. Посмотрел на их лица. Они были удивительно спокойны. Словно не сдаются, а…
Капитан увидел знакомое лицо. Год назад, его десантники проходили через это село, преследуя отряд Вахи. Тогда к ним навстречу вышел вот этот мужчина.
Сейчас этот мужик глядел на капитана и на его лице отображались не привычные, для захваченных бандитов, страх или злоба. Лицо было удивительно светлым. А глазах было ожидание…
Агеев не стал ничего говорить. И вообще, похоже, это дело вышло за рамки, обычной армейской операции. Пора, похоже, звать умников из штаба.
Поговорив со штабом, капитан несколько минут посидел внутри БРДМ гоняя мысли, о том, что же все-таки произошло. Как фанатики, признающие только свою веру, послушали православного священника? И не просто послушали, а ПОСЛУШАЛИСЬ? Словно своего муллу…Что же он им сказал? Что происходило, мать, здесь?! Почему так напуганы женщины и дети?
Капитан выбрался наружу. Поискал глазами высокую фигуру в черном.
– Боец, – крикнул капитан, стоявшему невдалеке десантника, стоявшего возле кучи оружия. – Не видел, куда святой отец пошел?
Тот удивленно обернулся, поглядел по сторонам. Потом отрицательно качнул головой. Капитан залез на БРДМ, поглядел вокруг. По дворам домов сновали его парни, к селу подъезжала колонна грузовиков. Фигуры в черной рясе нигде не было видно. Капитан посмотрел еще, потом поглядел на землю.
– Товарищ капитан, – обратился к нему с земли лейтенант Гаряев. – С этими-то что делать.
Лейтенант показал на женщин с детьми.
– Пусть домой идут, – сказал Агеев. – Ты кстати, отца Павла не видел?
Лейтенант отрицательно мотнул головой.
– Ладно, иди, – сказал капитан.
Агеев посмотрел на горы, голубеющие на горизонте. На реку, текущую невдалеке, пенящуюся на камнях порогов. «Какая красивая земля, – подумал мужчина. – Только мира на ней, нет уже долго»
И вдруг понял в этот момент капитан, что уже по-другому все будет. Совсем не так как раньше. Посмотрел на боевиков, все также стоящих в строю. Покачал головой.
– Кто же это был? – вполголоса спросил у самого себя капитан…
Пригород Тегерана, почти год спустя.
Двое мужчин, европейцы, сидели за столиком кафе, в тени, что отбрасывал тент, натянутый над столиком.
– Чертова жара, – сказал один, тучноватый мужчина, в белом костюме. – Ну, так что там у нас?
Его собеседник, напротив поджарый, будто высушенный палящим солнцем, крепкий сорокалетний мужчина, ответил не сразу. Сначала он сделал глоток из стоящего перед ним бокала с холодным пивом. Поморщился.
– Эти арабы никогда не научаться делать хорошее пиво, – сказал он. – Сколько не пробую, везде одно и тоже. Горькая вода.
Тучный нахмурился. Тон мужчины ему не понравился. Не понравился оттого, что обычно Грег, так себя вел, когда все совсем плохо. В последний раз такое было, когда была провалена операция по устранению Усамы.