Однако прошедшая ночь, когда он более честно оценил свою родовую память и опыт промелькнувших, как на экране, веков, не прошла бесследно. Иисус временами и очень смутно осознавал, что в мир он идет на этот раз надломленный, с глубокой внутренней трещиной. В глубине души зрело безбожие, все более определенной становилась мысль о необходимости бороться с рабской и принижающей человека идеей Бога. Во имя спасения того же духовного богатства человека…
Несколько дней Иисус не выходил из гостиницы, находясь в подавленном состоянии духа. Вскоре, однако, стал проявлять интерес к миру. Да и бури уязвленного самолюбия утихали.
Однажды Иисусу попалась испанская газета (Бог знал все основные языки мира), где он не без удовольствия прочитал фантастический рассказ о самом себе. Назывался он “Чудотворец из Сахары”. Эпиграфом были взяты загадочные слова Саврасова: “Вероятно, мутант”. Автор с живописными подробностями, с остросюжетными поворотами, к которым Иисус всегда был неравнодушен, повествовал о том, как во время испытания французами атомной бомбы в Сахаре одна беременная женщина очутилась вблизи взрыва. Она не только чудом уцелела, но родила и вырастила совершенно здорового мальчика, у которого произошли мутационные сдвиги в наследственном механизме. Небывалая, впервые встретившаяся на Земле генетическая структура дала ему впоследствии возможность возбуждать экстрасенсорные (недоступные чувственным восприятиям) силовые поля. С их помощью мутант, объявивший себя Богом, творит сейчас чудеса.
Рассказ позабавил Иисуса. Еще больше рассмешил его комментарий видного испанского биофизика. Тот отметил, что основная фантастическая посылка автора о связи непредвиденных генетических сдвигов с экстрасенсорными полями не лишена научной основы.
“Какая восхитительная ученая галиматья”, — рассмеялся Иисус. Как физик-теоретик и отчасти физиолог он знал предельные энергетические возможности живой клетки и понимал всю абсурдность слова “мутант” в применении к его чудесам. Нет, эти ученые-христологи погрязли в болоте материализма и не способны ни на миллиметр приблизиться к разгадке Христа. О какой разгадке может идти речь, если и от самого Бога, в его вещественно-человеческом воплощении, тайна происхождения скрыта мистическим покрывалом.
Иисус вновь почувствовал уверенность и прилив сил. Мир земной с христологами и менками не победил его, Не поколебал его убежденности в божественном происхождении и в стремлении продолжать свою миссию. Еще не все кончено. Он еще раз попытается вернуть человечество на путь нравственных исканий!
Луиджи Мелини. Возрождение из пепла
Первого августа в ночном небе Италии развернулось редкостное по красоте, почти немыслимое для южных широт световое представление — северное сияние. Грандиозные семицветные полотнища полоскались в высоте, как флаги, и затмевали своим блеском сиротливый серп луны.
В утренних газетах Италии говорилось, что следует ожидать, по-видимому, появление таинственного незнакомца, которого иногда под влиянием талантливого испанского писателя называли “Чудотворцем из Сахары”. Отдельные газеты по-прежнему почтительно именовали чудотворца Иисусом или Богом. На предстоящее событие откликнулась вся печать, кроме, как ни странно, клерикальной. Здесь чувствовалась явная растерянность. В большинстве таких газет не было даже упоминания о северном сиянии и ожидаемых в связи с этим последствиях. Лишь официальный орган Ватикана “Оссерваторе Романо” на первой полосе призывал христиан соблюдать бдительность и не поддаваться искушениям дьявола, туманно и с затаенной опаской намекая на гостя.
Однако верующие, а таких в исконно католической стране было очень много, с утра вышли встречать Иисуса. К ним присоединились остальные: рабочие и служащие, ни разу в жизни не осенившие себя крестным знамением, учащаяся молодежь — в большинстве своем атеистически настроенная, но шумная и сгорающая от нетерпения увидеть необычного гостя. Улицы Рима, Неаполя, Милана и других городов Италии были переполнены.
Большое оживление царило на площадях, примыкающих к Ватикану. Ожидали, что Иисус наконец-то пожелает встретиться с наместником Бога на земле — с папой Римским, чтобы уладить недоразумение. Однако Бог появился совсем в другом конце города, на проспекте, ведущем к новому комплексу правительственных зданий.
Рассеивая остатки тумана, все выше вставало солнце и ощупывало крыши домов и верхушки деревьев золотистыми лучами. Казалось, сама природа радовалась приходу Бога.
Иисус, кидая по сторонам благодарные взгляды, шел посреди шумного людского коридора в ту сторону, где жарким утренним блеском сверкали шпили президентского дворца. Многие, очень многие крестились. Другие смотрели, как казалось Иисусу, со святым обожанием и благоговением. Правда, часто попадались просто любопытные. Но и они приветливо махали руками и бросали под ноги гостя цветы. Обрадованный и растроганный, Иисус обходил цветы, стараясь не помять их.
В ответ он кивал головой и ласково улыбался. И вдруг лицо его слегка искривилось: Бог увидел Вилли Менка!
“Дьявольское чутье у этого репортера, — с упавшим сердцем подумал Иисус. — Как он угадал, что я появлюсь именно здесь?”
Вилли Менк выскочил из толпы и беззастенчиво нацелил на Бога жерло телеобъектива. Прыгая и порхая, он без разбору топтал цветы своими полненькими ножками. Журналисты, оказавшиеся поблизости, осмелели и последовали примеру Менка. Защелкали затворы фотоаппаратов, зажужжали кинокамеры.
Нахмурившись и опустив голову, Иисус заспешил к правительственным зданиям.
Настроение Бога снова поднялось, когда увидел, с какими почестями встречают его у ворот. Двое нарядных часовых, стоявших друг против друга, звонко щелкнули каблуками, картинно повернулись лицом к подходившему Иисусу. Затем каждый, еще раз стукнув каблуками, сделал шаг в сторону, пропуская гостя к огромной арке ворот. За ними виднелась широкая аллея и главный вход во дворец.
Решетчатые створки ворот разошлись, и к Богу, четко печатая парадный шаг, подошел еще более нарядный офицер. Козырнув, он вежливо осведомился:
— К кому желаете? К премьер-министру?
— К президенту, — сказал Иисус и, кивнув головой, добавил: — Только, пожалуйста, без репортеров.
Офицер взял трубку видеотелефона, висевшего в нише арки, с кем-то переговорил и повернулся к Иисусу.
— Следуйте за мной. Президент готов принять вас.
И вот Бог у президента Итальянской республики Луиджи Мелини — одного из самых уважаемых политических деятелей Европы.
В просторном светлом кабинете Иисус увидел овальный стол и за ним сухощавого человека с настолько густой шевелюрой седых волос, что на голове, казалось, сидело белое облако. Загорелый почти до черноты, хозяин кабинета выглядел в своем светло-сером костюме, как негатив.
“Лет семьдесят, не меньше, — отметил Иисус. — Однако какой он… молодой!”
Глаза хозяина кабинета и в самом деле светились необычайно молодо и весело.
Президент встал, бодрым шагом человека, привыкшего к длительным пешим прогулкам, подошел к гостю и крепко пожал протянутую руку. В его энергичных, юношески живых движениях и жестах, во всем его поведении Иисус не заметил и намека на смятение или робость. Однако не было и малейшего признака наигранного панибратства. Это было искреннее дружеское расположение, которое Иисус сразу почувствовал и оценил.
— Очень рад, — президент улыбнулся, и глубокие морщинки веером собрались вокруг его глаз. — Мне казалось, что вы не очень жалуете сильных мира сего. Предпочитаете являться народу, массам. Так?
— Да, это так, — охотно согласился Иисус. — Но после недоразумения с теми полицейскими…
— Да, да! — живо подхватил президент. — Скандальнейший случай. И вы пришли ко мне, чтобы, так сказать, узаконить свое положение в стране? Правильно. У нас подобных случаев не будет. Я позабочусь. Нам не нужны малолетние полицейские.
Хозяин кабинета рассмеялся так весело и заразительно, что гость не удержался от ответной улыбки. “Какой приятный человек”, — отметил Иисус, с удовольствием глядя, как вокруг глаз президента снова образовались веера добродушных морщинок.