Гость охотно выпил одну рюмку и набросился на закуски. Он был голоден с утра.
Завязалась беседа. Такая непринужденная, как будто после небольшой размолвки встретились старые друзья. Гюнтер признался, что побаивался Саврасова как бог, но как человек всегда чувствовал к нему симпатию.
— Еще мне симпатичен Луиджи Мелини, — вздохнул Гюнтер. — Очень приятный и умный человек. Ты, Луиджи Мелини и создатели памятного мне фильма на многое мне раскрыли глаза.
— Не надо преувеличивать роль интеллектуальных вождей, — отшучивался Саврасов. — Тебе раскрыли глаза не мы, а все люди.
— В том числе и Вилли Менк? — искривил губы Гюнтер.
— А что, — весело возразил Саврасов. — Он-то, пожалуй, сыграл главную роль. Он и ему подобные. Таких людей абстрактной проповедью духовности не прошибешь. Нужна коренная ломка. В общем, ты сам разобрался, когда рыцарем духовности прошелся по нашей Земле.
С остреньким любопытством взглянув на гостя, Саврасов осторожно спросил:
— А сам… Сам ты из какого мира? Из будущего?
— Из потустороннего, из божественного, — усмехнулся Гюнтер и коротко рассказал о видении, посетившем его в горах Центральной Америки.
— Вот как! — немного удивился Саврасов. — Конечно, я догадывался, что ты, так сказать, не от мира сего. Но я предполагал, что ты нечаянно, утратив память, упал в нашу эпоху из будущего, когда все люди станут всесильными богами.
Гюнтер рассказал о неоднократных попытках инопланетян восстановить луч связи, о том, как после сорвавшихся попыток следовали неясные видения о его прежних существованиях.
— Ты, однако, основательно, тысячу лет внедрялся в нашу жизнь. Никто из нас не мог и подумать о таких фазах обогащения, о перевоплощениях.
— Разве не на это намекал, когда говорил, что я мутант?
— Мутант? Какой мутант? Ах, да! Еще на первом симпозиуме… Нет, это я просто так сказал. Надо же было что-то ответить.
— А я — то переживал, — с улыбкой признался Гюнтер.
Он обратил внимание, что хозяин иногда морщился и хватался за левую щеку.
— Зуб? — участливо спросил он.
— Он, проклятый. Все некогда поставить новую пломбу.
— Покажи.
— А что? — улыбнулся Саврасов. — Хочешь сотворить маленькое чудо?
Через минуту он подошел к зеркалу и воскликнул:
— Ты же здоровый зуб вернул! Прежний!
И с любопытством спросил:
— Инверсия?
— Да. Пожалуй, это хороший термин. Локальная инверсия.
— О ней я начал догадываться давно, после того, как ты вернул к жизни студента. Он проучился четыре года, однако после воскресения уверял, что закончил всего три курса. Ты не только вернул его к жизни, но и омолодил на целый год.
— Тогда я хватил лишку. Перестарался.
— Постой! А как ты оказался в Москве? Не шел же пешком по волнам Атлантического океана?
— В горах Центральной Америки я представил себе центр Москвы. Не знаю, как точнее выразиться. Вернее, я просто пожелал очутиться на Красной площади, и мое желание мгновенно исполнилось.
— Похоже также на инверсию, на смещение. Но уже не времени, а пространства. Об этом надо поговорить со специалистами.
— Но я хотел бы… — начал смущенно Гюнтер.
— Понимаю. Ты хотел бы поведать человечеству о себе и о мире, который представляешь?
— Да, запутался я с проклятым богом. Сам же должен и распять его.
— Хорошее желание. Однако сначала проведем серию совещаний среди ученых, в кругу специалистов.
Такая серия совещаний с участием Гюнтера Шмидта растянулась на много дней. Лишь в начале декабря в Москве, в Дискуссионном зале Академии наук, собрались ученые, философы, журналисты почти всех стран мира. В президиуме — Гюнтер Шмидт и ученые — “христологи”: Луи Шарден, Саврасов, выздоровевший Ван Мейлен и другие.
Зал вмещал семьсот человек. Однако он был оборудован по последнему слову техники и имел телесвязь со всеми столицами мира. Люди всей планеты на своих экранах могли наблюдать за первой в истории человечества встречей с представителем иного мира.
Встречу небольшим вступительным словом открыл Луи Шарден. Он еще раз коротко напомнил о загадочных явлениях в истории планеты, которые могут быть гипотетически истолкованы как факты посещения Земли космическими пришельцами. Однако сейчас, сказал он в заключение, мы столкнулись с явлением, которое не допускает гипотетического толкования: перед нами пришелец. С обстоятельным сообщением выступил Саврасов.
— Прошу учесть, — начал он, — что перед нами не совсем официальный пришелец. Его задача — не прямой контакт, а всего лишь предварительное и негласное знакомство. А то, что по сути дела получился контакт, да к тому же весьма необычный, — это издержки чрезвычайно сложного эксперимента, проделанного разумными обитателями далекой планеты. Ее мы пока будем условно называть планетой Дайр.
— Где все-таки эта планета? — послышался в середине зала чей-то голос.
— С большой точностью ответить трудно. Наш гость во время недавнего сеанса связи с лабораторией видел на ее куполе звездную картину. С трудом он восстановил карту. Изучив ее, наши астрономы пришли к выводу, что планета Дайр находится где-то в районе Полярной звезды. Может быть, сама Полярная звезда и является центральным светилом планетной системы. Расстояние, как вы знаете, огромное — пятьсот тысяч световых лет. Для полета с околосветовой скоростью потребовалось бы, с учетом разгона и торможения, около миллиона лет. Но для даирян такой первобытный способ космических путешествий — давно пройденный этап. Сейчас они шагают по звездам почти так же свободно, как мы по Земле. Даиряне, как и наш гость, без видимых технических средств обладают сказочной властью над временем и пространством. Они каждый день совершают чудеса, какие проделывал и наш дорогой пришелец в бытность свою Иисусом.
На губах Саврасова промелькнула улыбка. Добродушный смех прокатился и в зале.
— Нет, это не природное, не врожденное качество, — сказал Саврасов. — Эволюция не может обеспечить такую власть. Даиряне сами делают себя полубогами или даже богами. Конечно, не в мистическом смысле этого слова, — улыбнулся Саврасов, — а в самом что ни на есть природном. Разумные существа на Дайре становятся куда всесильнее выдуманных богов. Достигнув совершеннолетия, каждый из них получает этот невидимый, неосязаемый и бесценный дар от общества. Почему только взрослые? Да потому, что детские шалости со всевластием приводят часто к нежелательным последствиям.
— Как в моем случае, — с усмешкой сказал Гюнтер.
В зале снова послышался смех. Саврасов поднял руку, призывая к тишине, и с улыбкой продолжал:
— Пожалуй, что и так. Да, наш гость сначала истолковал свою неведомую власть над природой наивно и поступал, как дитя. Но это отражает детскость всего человечества, ибо Гюнтер Шмидт — наш, земной, самый обычный человек. Предположим, что даиряне во время настоящих контактов, во время, так сказать, своего второго пришествия снабдят тела людей всемогуществом. Готовы ли вы нравственно к такому божественному подарку? Нет. Об этом говорит отчасти опыт Понтера Шмидта. Многие возомнят себя если не богами, то властелинами мира, диктаторами. Для людей всемогущество пока так же нежелательно, как опасная игрушка в руках ребенка. Людям еще рано быть богами, — усмехнулся Саврасов и, посерьезнев, продолжал: — Вспомните, как люди воспользовались крохотной частицей всемогущества — атомной энергией. Они начали с атомной бомбы. Земляне и сейчас еще не достигли нравственного и социального совершеннолетия. Да и согласимся ли мы так просто принять дар? Нет. Мы должны и мы можем сами добиться подобной власти над природой, когда созреем во всех отношениях.
— Вернемся, однако, к богоподобной власти. Взрослые той планеты не могут и помыслить воспользоваться ею в себялюбивых или необдуманных целях — настолько высок их нравственный уровень. Что представляет собой это умение повелевать природными силами? Изложу в общих чертах гипотетическую схему, выработанную многими учеными на совещаниях, в которых принимал участие и наш гость. В человеке — два могучих мира: мир квантомеханических процессов и мир психологических процессов. Эти два мира от природы разобщены. Микромир, мир квантовой механики, велик своими энергетическими возможностями, которые не имеют выхода в макромир, мир классической механики. Человек, его психический мир велик своими идеальными возможностями. В своих мыслях человек может вернуть к жизни умершего, передвигать горы или мгновенно перелететь на другую планету. Мысленно человек может делать все, мысленно — он бог. Вы можете сказать, что идеальная сфера человека также не имеет выхода в материальный мир. Однако это не совсем так. Мышцы рук и ног, мышцы всего тела подчиняются мысленным приказам. С помощью рук, а с развитием цивилизации — с помощью инструментов и машин человек переделывает окружающий мир — макромир. Однако микромир ему неподвластен. На планете Дайр научились преодолевать этот барьер природы, подчинять квантовомеханические процессы волевым приказам. Даиряне, как и наш гость, свободно управляют гравитацией, временем и пространством. О природе своей сказочной власти над окружающим миром Гюнтер Шмидт не знал до самого последнего времени.