— А что мы будем делать с… — Алла не закончила, но и так было понятно, кого она имела в виду.
— Ты будешь помогать мне, — это очень сильно попахивало «Домостроем», но мне было плевать. — А я постараюсь сделать так, чтобы эти ребята забыли о нашем существовании.
Методы работы с памятью людей, подобных приятелям Боба, были отработаны на протяжении многих поколений. Правда, эти методы были трудоемки, требовали серьезного напряжения сил и затрат времени. Не все хотели втягиваться в длительное противостояние, да и не все находили у себя решимость идти до конца.
В теории всё было просто — нужно было тупо отловить этих перцев по одному и отмудохать чем бог послал, хотя бы и тем же ломиком. Конечно, как и в любом простом плане, тут имелись нюансы — например, нужно быть готовым, что тебя тоже будут отлавливать, но всей толпой, и тоже мудохать до потери сознания. Главное, не сворачивать с выбранного пути после первой же неудачи.
Кроме того, нужно было хорошо рассчитывать свои силы. В моём случае выход один на один не давал мне гарантии победы — если только в случае с Лёхой, но он у них явно был не главным, и, возможно, остальные не принимали его мнение в расчет. В общем, вступая на скользкий путь мести, я должен был хорошо подготовиться.
Был и ещё один нюанс — Алла не знала, кто это такие и где их искать. Боб её в свою компанию ни разу не брал, уж не знаю по каким причинам; возможно, он собирался сначала её трахнуть, а уже потом предъявлять приятелям в качестве трофея. Но разгадывать эту загадку я не стал — единственным человеком, который знал точный ответ, был Боб, а он сейчас нёс армейскую службу в рядах советской армии. И мне, кстати, надо было выяснить, когда он собирается возвращаться с дембеля, потому что вряд ли этот товарищ просто так оставит то, что я наплевал на слова его миньонов. Ну и вряд ли они все вместе простят мне то, что я собирался с ними сделать.
У меня была лишь одна ниточка, за которую следовало потянуть. И тут мне могла помочь Алла, но она неожиданно закусила удила.
— Нет-нет, даже не проси! Диме я, конечно, позвоню, но про друзей Боба ничего спрашивать не буду. Егор, месть — это плохо, нельзя быть таким мстительным…
С моей точки зрения это была самозащита, но убедить в этом Аллу я не мог. Она считала, что я опять пытаюсь найти приключения на наши задницы, ввязаться в какие-то неприятности и всё такое. Пришлось включать режим зануды.
Я сел рядом с ней на диван и обнял её за плечи.
— Ал, если хочешь знать — мне дали неделю сроку.
— Неделю… на что?
— Чтобы я свалил от тебя подальше, — объяснил я. — И если я этого не сделаю, они вернутся снова. Я не знаю, насколько компанейским парнем был этот Боб, но как минимум трое приятелей у него есть. И я не справлюсь с троими, даже пытаться не буду, я не… не Рокки какой-нибудь. Поэтому и хочу выцепить их по одному и поговорить с каждым по душам. Возможно, такие индивидуальные беседы пойдут нам всем на пользу.
О том, что в качестве аргумента я собирался использовать ломик и ещё пару вещей, которых у меня ещё не было, я решил Алле не говорить. Она и так слишком погрузилась в те дела, которые я считал чисто мужскими.
— Блин… — в углу её глаза я заметил слезу. — Я… я пойму, если ты решишь уйти…
— Котёнок, я сам себя не пойму, если сделаю такое, — я успокаивающе погладил девушку по голове. — Но они — явная угроза, и эту угрозу надо устранить. Позвонишь Врубелю? Если нет, буду думать дальше. Всё равно нужно будет с ними разбираться…
— Но это неправильно!
Мы спорили на протяжении битых получаса. Алла всё-таки страдала комплексом отличницы и комсомолки, у которой силовой путь решения проблемы вызывал инстинктивное неприятие. Думаю, в конце я передавил её простой настойчивостью — она устала от бесконечного повторения одних и тех же аргументов. Но для меня важно было другое — то, что она согласилась позвонить своему Димочке.
Врубель не стал ничего говорить Алле по телефону, но зато согласился встретиться с нами. Поэтому мне пришлось в срочном порядке менять планы на субботу, впихивая в них посещение самого настоящего ресторана. Вернее, по советской классификации это было кафе, но по крутизне среди определенной публики оно было равно иному ресторану. Как бы то ни было, но ровно в полдень мы с Аллой вышли из метро на Горького и под ручку направились к стеклянным дверям «Лиры».
Он ждал нас перед входом и был очень радушен — чмокнул Аллу в щеку, недолго потряс мне руку, а потом провел нас внутрь, бросив недовольному швейцару: «Костик, это со мной». Я морду кривить не стал — с ним так с ним. А Алла, кажется, и вовсе внимания на этот эпизод не обратила.