— Душевный у тебя чаек, Глеб! — Валентин Валентинович, отставив кружку, отер носовым платком потные щеки и лоб. — Взбадривает!
— Чай не пьешь — какая сила, говорят казахи. Нашему брату без чая нельзя!
— Попробуй-ка, не напои ребяток хорошим чаем! — продолжила слова своего начальника повариха, собирая со стола грязные миски и ложки. — Накормить можно неважнецки — простят, но уж чтобы чай…
Сидевший лицом в сторону речки Корытов заметил, как над прибрежными кустами возникло и поплыло, покачиваясь на плече не видимого еще человека, бамбуковое удилище. Он проследил движение удилища и, сделав последний глоток, начал закуривать.
— Вот и наш председатель…
Невысокий крепкий мужичок, выйдя из-за кустов на открытое пространство, осмотрелся, сориентировался в обстановке и, косолапя, зашагал к столовой. Был он рыжий.
Прислонив удочку к столбу навеса, пришедший представился: «Прохоров!», сел рядом с Корытовым и положил на клеенку толстые бесформенные лепехи ладоней.
— Как рыбка, Иван Сазонтович? — Егорин сделал поварихе знак насчет борща-каши.
— Не клюет. Под нос подводишь — ноль внимания. Не на то, видно, надо.
— Вы — про наживку?
— Угу.
— Да нет, наши парни сейчас как раз на слепней ловят, но — или на зорьке, или под вечер. Днем — рыба мореная.
— Поешьте-ка горяченького, товарищ главный начальник! — повариха поставила перед Прохоровым миску с борщом, положила ложку.
— Благодарствуй…
Ел Прохоров быстро и смачно: выхлебал борщ, прикончил кашу, налил чаю и, делая передышку, возобновил, ни к кому конкретно не обращаясь, разговор:
— Посмотрел я по ходу дела вашу электростанцию: не заземлена! Что ж вы еще кого-нибудь хотите сиротой оставить?
Корытов укоризненно глянул на Егорина: Глеб Федорович кашлянул и перевернул — поставил донышком вверх — пустую кружку.
— У погибших-то небось дети были?
— У Козлова — дочка шести лет, у Пичугина — мальчуган трехлетний.
— Так-то, Глеб Федорович! — Прохоров залпом выпил успевший, видимо, остыть чай. — Двое сирот уже есть, а вы…
Корытов увидел, как повариха, сидевшая на толстой чурке возле плиты, наклонила голову, пряча глаза в передник, и загасил сигарету.
— Не лучше ли нам перейти в вагончик? Там бумаги можно посмотреть…
— Пожалуй… — встал Прохоров.
— Возьмите, Трофим Александрович, ключ от помещения. А я должен забежать в палатку — забрать документы. Я временно к своему завхозу перебрался, он в отъезде как раз…
В первой комнате правой половины вагончика — в кабинете Егорина, освобожденном им для работы комиссии, они открыли окна и расселись вокруг составленных буквой Т столов с одиноко стоящим графином, накрытым пирамидкой стакана. Хозяин, подоспевший следом, подложил по булыжнику под двери — общую, ведущую с улицы в тамбур, и внутреннюю — из тамбура в кабинет. Спертый, перегретый воздух быстро вытеснили освежающие сквознячки.
Председатель комиссии, занявший подобающее его должности место — за перекладиной буквы Т, пробежал глазами переданный Корытовым министерский приказ.
— Так… «Принять к сведению, что распоряжением первого заместителя министра гражданской авиации начальник партии тов. Егорин Г. Ф. включен в состав комиссии Министерства гражданской авиации по расследованию аварии самолета АН-2…» Так. Обращались они к вам, Глеб Федорович?
— Кучумов, командир авиаотряда, говорил, что меня включили в комиссию, а больше… больше не беспокоили пока… На месте катастрофы, вы знаете, я присутствовал — и когда они экипаж самолета вывозили, и когда останки операторов наших забирали… Совместно всё осматривали, разговоры я все слышал…
— С Кучумовым я беседовал. Признает, что вина экипажа очевидна. Для нашей комиссии, в общем-то, большего и не требуется. Ну а вас, Глеб Федорович, они побеспокоят, когда ваша подпись им понадобится.
— Нам необходимо получить от них копии актов по форме Н-1 на каждого погибшего… — начал было Бубнов, но председатель прервал его:
— Получим, получим! Не сомневайтесь, положение о расследовании и учете несчастных случаев на производстве я тоже неплохо знаю… — Прохоров сделал своеобразное, уже замеченное Корытовым вращательное движение пальцами на кончике носа: и почесал вроде и словно пробку навинтил.