— Тяжело было?
— Как тебе сказать? Тяжело — это неверно… неточно… Не определить одним словом, как было, всякое-разное случалось.
— О нас-то скучал?
— Скучал…
— А мы с Катюшей, когда получили твою телеграмму, праздник себе устроили: поехали к маме, я купила торт, Кате — пепси-колу и мороженое. Посидели — три женщины, погоревали, порадовались.
— Катька-то — женщина!
Снова возникла грозившая затянуться пауза, и Лариса снова заспешила…
— Ты ничуть не изменился, Алексей. — Она неуверенно потрепала его по волосам. — И внешне… и в разговоре все такой же: как было — слова из тебя клещами не вытянуть, так и теперь.
— Философствовать да краснобайничать там не учили. Там в ходу иные занятия, а для языка самое надежное место — за зубами.
Лариса вдруг обратила внимание на то, как Алексей ест, и губы у нее задрожали.
— Не торопись, Алеша… Ну что ты, право, не жуешь совсем?
— Действительно… Никто вроде не подгоняет. — Он усмехнулся и отложил вилку.
— В институте всё спрашивают, с какого числа я в отпуск пойду. По графику у меня — с пятнадцатого июня. Я тянула с ответом — тебя ждала, не знала, что говорить: ты же ни слова о своих планах не писал. Давай махнем куда-нибудь подальше — отдохнем по-человечески! Или тебе сразу на работу надо устраиваться?
— Можно не сразу. Но и поехать… поехать я никуда пока не смогу: дело одно есть. Необходимо побыть с полмесяца в городе…
— Что за дело, если, конечно, не секрет?
— Разговора не стоит дело… пустяки… За дочку!
— За дочку!
Они замедленно, уже почти не разговаривая, закончили ужин.
— Ну, спасибо, жена! Давно домашнего не едал — отвык. И этого, — он постучал вилкой по бутылке, — сто лет не нюхал.
— Ты хоть сыт?
— Сыт, сыт! Убирай со стола.
— Я сейчас чай поставлю.
— Не надо… Я бы помылся с дороги. Горячая идет?
— Идет.
— С ваннами там тоже… не предусмотрены там ванные.
Алексей медленно обошел комнату, остановился возле клетки со снегирем.
— А этот откуда здесь появился?
— Это я сегодня купила. Ты ведь любил всегда птиц… Я хорошо помню твои рассказы про живой уголок, что у вас в детдоме был, и про юннатский кружок… А синиц тех наших, как только ты написал — я сразу же выпустила, и все эти годы никакой живности мы не держали. Не знаю, с чего вчера взбрело в голову, подумала — вдруг ты доволен будешь? Вот нынче с утра и отправились мы с Катей на рынок, оставили тебе записку и поехали.
— А что за колечко у него на лапке?
— Сама удивилась, когда разглядела дома.
Алексей потянулся открыть клетку.
— Нечего ему за решеткой сидеть — на воле веселей!
— Погоди, Алеша, погоди! Пропадет он в городе! Если выпускать — так в поле или в лесу, и лучше всего там, где поймали… Старик, который продал нам его, разговорчивым оказался, все объяснял, как он их ловит, какие хитрости придумывает. Что же за место он назвал — где живет? Постой, постой… Ага! Шестьдесят третий километр по Северной дороге! Точно: платформа Шестьдесят третий километр!
— Верно, пожалуй, про поле. — Алексей отошел от снегиря. — Уж возвращаться из неволи — так прямо домой! Верно… Шестьдесят третий километр я знаю — часто в свое время приходилось проезжать на машине. Там озеро красивое: почти все лесом окружено, а со стороны шоссе — пляж. Съездим как-нибудь — будет погода хорошая: и бедолагу этого по назначению доставим, и отдохнем заодно, покупаемся… Ну, а пока я все же в ванной купнусь!
— Полотенце на вешалке — чистое! А белье я тебе принесу — начинай мыться… Грязное в корзину брось! — прокричала ему вслед Лариса.
Закончив кухонные дела, она, негромко напевая, собрала мужнино белье, прошла в прихожую, толкнула дверь ванной. Ванная оказалась запертой. Пожав плечами, Лариса постучала и, когда дверь отворилась, просунула в дохнувший влажным теплом проем голову.
— Ты чего это?
— Да так… по инерции.
— Вот — здесь тебе все, что полагается. Спину потереть?
— Я уже. Спасибо.
— Ну и наколки у тебя, Алеша! Кого только нет! От чертей и… Делать, что ли, нечего было?! — Она осеклась. — Я хотела сказать… зачем ты это?
— На память, жена, на память! Вкус у тамошних художников, верно — своеобразный, да выбирать не приходилось… Иди, ладно, ложись спать.
Зазвонил телефон.
— Мама, наверное, опять! Не терпится…
Лариса прикрыла дверь ванной и пошла в комнату.
— Да?.. Добрый вечер, Федор… — Лариса оглянулась. — Не хотела и не хочу. И не могу сейчас… Алексей приехал… — Она слушала, теребя шнур. — Ладно, будь по-твоему… Да, на обычном… Хорошо!