— А куда он сбежал?.. Где эти чертовы рога искать?
— Вот не ведаю! Сам беглец не доложил, а интересоваться — никто, по-моему, не интересовался. Может, в отделе кадров известно?
— Тебе, собственно, зачем он? — вмешался Лысый.
— Привет передать просили. Я только что из Средней Азии вернулся — по найму на строительстве гидростанции мантулил. Был там у нас один парень, шофер тоже, он просил. «Родных, говорит, нет у меня в твоем городе, а кореш имеется — вместе в армии служили. Давненько на письма не отвечает, узнай: может, случилось что, да сообщи…»
— Кто-то из наших видел его зимой за баранкой… — Седой задумался.
— На такси?
— На такси. На ходу видел — даже номера парка не успел разглядеть. Одна у тебя надежда — на отдел кадров.
— Ладно, зайду… Закуривайте! — Бобриков протянул слесарям папиросы. — Да, постоит такая погода с месячишко — загорим, смотришь!
— Ты-то и так загорелый! — Лысый тоже накинул на плечи рубаху.
— На юге с февраля можно коптиться на полную железку.
— Загар твой на южный не очень похож… — И, ранее внимательно на Алексея поглядывавший, Седой откровенно рассматривал теперь его лицо. — Такой загар знаешь у кого бывает? У «отдыхающих» где-нибудь по-северней да повосточней — на лесозаготовках, к примеру.
— Возможно, возможно…
Снова оживший, как будто даже повеселевший после обеда голос из репродуктора прокатился по округе: «Автослесарь Рачков, вас просят зайти в комитет комсомола…»
— Борька! — толкнул Лысый закемарившего парнишку. — Тебя чего-то выкликают — в комсомол! Беги, да не задерживайся: оттуда — за тележкой и — прямиком на склад!
Парнишка убежал.
Поднялся с бревен и Алексей.
— Ну, спасибо, мужики, за компанию! Бывайте здоровы!
— Бывай, парень!
— Гуляй… — Седой проводил его взглядом до угла забора. — Видел я где-то этого молодца, спорить могу — видел! И не просто видел, а при каких-то… как бы сказать… особых обстоятельствах. Где же?.. Вот память!
— Какая наша память?! Откуда ей взяться, подумай: курить мы — курим, выпить — не отказываемся… Что тут с башки спрашивать?!
— Можно и спросить: своя, чай, пусть вспоминает, раз хозяину надо… Пошли?
Они вразвалочку двинулись к проходной, заправляя рубахи под ремни.
— Ты пружины подвески-то для кого берешь? Старые — правильно Борька разобрался — пойдут еще.
— Для нашего с тобой начальника. У него на собственной полетели…
— Ездил бы поаккуратней, не лихачил! А то других учит…
— Это верно!..
6
Несмотря на распахнутое окно и работающий на столе вентилятор, в конторке было душно, и Вероника поминутно вытирала лицо платком. Роман попался интересный, и ей жаль было отрываться от чтения, когда по радио прозвучали сигналы точного времени и закончился обеденный перерыв.
Отложив книгу, она открыла ведомость учета работы автомобилей, включила микрокалькулятор и углубилась в прерванные час назад подсчеты.
Задребезжал телефон.
— Да? Слушаю… Нет пока Ивана Михайловича, с обеда не вернулся… Да, да, я!.. Ну что у тебя стряслось?.. Так… Так… Поняла, все поняла. Сейчас позвоню. — Она дала отбой и сняла трубку с другого аппарата. — Алло! Гараж?.. Это Вероника. Там у вас Иван Михайлович должен быть — позови… Перекусывает еще? А ты постучись, скажи — неотложное дело. Можешь и к телефону его не звать, передай только: самосвал сломался — водитель сейчас звонил по городскому, просил прислать машину для буксировки… Он прямо на стройке встал… Да… Передай, пожалуйста!
Она в очередной раз смахнула со лба пот, и тут в конторку вошел Федор Шкапин.
— Добрый день, Вероника Батьковна! — Федор подчеркнуто торжественно поставил перед нею на стол, в стакан для карандашей, пучок цветущих одуванчиков. — Желтый цвет — измены цвет… Извиняюсь, но другой растительности на нашем дворе не водится.
— Чего тебе, Федор?
— Обязательно должно быть — чего? Разве нельзя зайти просто так?
— Выкладывай, выкладывай! А просто так — в следующий раз: работы у меня — выше головы!