— Абсолютно верно, — подтвердил Мунн. — Я находился там в течение всей войны. Я сказал Стеттину, что Второго Установления не существует, и он мне поверил. Он чувствовал себя в безопасности. Но заставить людей разувериться в том, чему они верили в течение всей жизни, не было никакой возможности, так что миф этот в конце концов сыграл очень благоприятную роль в космических шахматах Селдона.
Тут глаза Антора неожиданно открылись, и он с саркастической усмешкой уставился на физиономию Мунна.
— Я утверждаю, что вы лжете.
Хомир побледнел.
— Я не вижу причин, по которым я должен получать обвинения такого рода, а тем более — отвечать на них.
— Я утверждаю это без каких-либо намерений нанести вам личное оскорбление. Вы не можете не лгать; вы даже этого не осознаете. Но вы, тем не менее, лжете.
Семик положил свою иссохшую ладонь на рукав молодого человека.
— Опомнитесь, дружище.
Антор без особой вежливости стряхнул его руку и продолжал:
— У меня уже не хватает терпения на вас всех. За всю свою жизнь я видел этого человека не более полудюжины раз, но я нахожу перемены, происшедшие в нем, невероятными. Все прочие знают его годами и ничего не замечают. От одного этого можно сойти с ума. Вы считаете человека, которого слушаете сейчас, Хомиром Мунном? Он не тот Хомир Мунн, которого я знал.
Среди общего смятения раздался вопль Мунна:
— Вы утверждаете, будто я самозванец?
— Не в обычном значении этого слова, — еще громче закричал Антор, — но тем не менее самозванец. Тише, все! Я требую, чтобы меня выслушали.
Яростно хмурясь, он заставил их подчиниться.
— Кто-нибудь из вас помнит того Хомира Мунна, которого знал я — самоуглубленного библиотекаря, разговаривавшего всегда с явными затруднениями, человека с напряженным и нервным голосом, произносившего все фразы, заикаясь? Похож ли этот человек на него? Он красноречив, он уверен в себе, он полон теорий и, клянусь Космосом, он не заикается. Тот ли это человек?
Даже Мунн выглядел опешившим, а Пеллеас Антор продолжал:
— Ну что, проверим его?
— Как? — спросил Дарелл.
— И это спрашиваете вы? Ясно, как. У вас же есть его энцефалографическая запись десятимесячной давности, не правда ли? Получите еще одну и сравните.
Он указал пальцем на хмурого библиотекаря и добавил с яростью в голосе:
— Смею полагать, что он откажется подвергнуться анализу.
— Я вовсе не возражаю, — заявил Мунн с негодованием. — Я тот же человек, что и всегда.
— Откуда вы это можете знать? — с презрением бросил Антор. — Я пойду дальше. Я никому здесь не доверяю. Я хочу, чтобы каждый прошел анализ. Была война. Мунн был на Калгане. Турбор был на борту корабля, в зоне военных действий. Дарелл и Семик тоже отсутствовали… не имею представления, где. Только я оставался здесь в уединении и безопасности, и больше я не доверяю никому из вас. Чтобы играть честно, я тоже подвергнусь тестированию. Ну что, договорились? Или я сейчас удалюсь и пойду своим путем?
Турбор пожал плечами и сказал:
— Я не против.
— Я уже сказал, что я готов, — произнес Мунн.
Семик шевельнул рукой в молчаливом согласии, и Антор выжидающе взглянул на Дарелла.
Дарелл, наконец, кивнул.
— Начнем с меня, — сказал Антор.
Молодой нейролог сидел, застыв в откинутом кресле, пока иглы прочерчивали свои извилистые пути на диаграммах. Взгляд его полуприкрытых глаз был отягощен раздумьем. Дарелл достал из шкафа папку, в которой находилась прежняя энцефалографическая запись Антора. Он показал ее.
— Это ваша собственная подпись, не правда ли?
— Да, да. Это моя запись. Сравнивайте.
Сканер отбросил на экран все шесть кривых старой и новой записей. В темноте хрипло зазвучал голос Мунна.
— Вот, посмотрите. Есть разница.
— Это первичные волны передних долей. Это ничего не означает, Хомир. Дополнительные зубцы, которые ты заметил — просто гнев. В расчет идет другое.
Дарелл повернул ручку, и шесть пар слились воедино. Они по-прежнему слегка двоились из-за разной амплитуды.
— Вы удовлетворены? — спросил Антор.
Дарелл кивнул и сам уселся в кресло. Его сменили Семик и Турбор. В молчании собирались и сверялись кривые.
Последним был Мунн. На миг он поколебался, потом сказал с оттенком безнадежности:
— Но послушайте, я оказался последним, и я в таком напряжении. Надеюсь, в связи с этим будет сделана должная поправка.
— Будет, — заверил его Дарелл. — Все твои сознательные эмоции влияют только на первичные волны, а это не столь важно.
Потом наступило всеобщее молчание, которое продлилось, казалось, целую вечность…
В темноте Антор глухо произнес:
— Конечно, конечно, это только наложение на весь комплекс… Так что он нам говорил?
Никакого вмешательства, все это именуется антропоморфизмом; но взгляните-ка на это! Может быть, это совпадение?
— В чем дело? — взвизгнул Мунн.
Дарелл сильно сжал его плечо.
— Спокойно, Мунн… ты был управляем; они подвергли тебя воздействию.
Вспыхнул свет. Мунн озирался с потухшим взором, делая безуспешные попытки улыбнуться.
— Разумеется, вы не можете говорить такое всерьез. В этом есть своя цель. Вы меня проверяете.
Дарелл только покачал головой.
— Нет, нет, Хомир. Это правда.
Глаза библиотекаря внезапно наполнились слезами.
— Я не ощущаю никакой разницы. Я не могу в это поверить, — со внезапной убежденностью он вскричал: — Вы все заодно! Это заговор!
Дарелл попытался сделать успокаивающий жест, но его рука отлетела в сторону. Мунн зарычал:
— Вы намереваетесь убить меня! Клянусь Космосом, вы задумали убить меня.
Антор подскочил к нему. Последовал резкий удар костяшками пальцев, и Мунн осел в кресле.
На лице его застыл ужас.
Антор, шатаясь, выпрямился и сказал:
— Нам лучше связать его и заткнуть ему рот. Потом мы решим, что делать.
Он откинул назад свои длинные волосы. Турбор спросил:
— Как вы догадались, что с ним что-то не то?
В ответе Антора прозвучали иронические нотки.
— Это было нетрудно. Видите ли, я случайно знаю, где в самом деле расположено Второе Установление.
Повторяющийся шок всегда производит меньшее впечатление.
Семик спросил очень мягко:
— А вы уверены? Я хочу сказать, что с Мунном уже было нечто подобное…
— Это отнюдь не то же самое, — возразил Антор. — В тот день, когда началась война, я говорил с вами вполне серьезно, Дарелл. Я пытался заставить вас покинуть Терминус. Если бы я мог доверять вам тогда, я уже рассказал бы то, о чем скажу сейчас.
— Вы хотите сказать, что знали ответ уже полгода назад? — улыбнулся Дарелл.
— Я знал его с того момента, как услышал, что Аркадия скрылась, бежав на Трантор.
Дарелл, потрясенный, вскочил на ноги.
— Какое отношение к этому имеет Аркадия? На что вы намекаете?
— Все яснее ясного без всяких намеков. Аркадия отправляется на Калган и в ужасе бежит оттуда к самому центру Галактики, вместо того, чтобы вернуться домой. Лейтенант Диридж, наш лучший агент на Калгане, оказывается обработанным. Хомир Мунн попадает на Калган и оказывается обработанным. Мул, завоевав Галактику, неизвестно с какой стати делает Калган своей резиденцией.
Я иногда задумываюсь, был ли он завоевателем или орудием. На каждом шаге мы натыкаемся на Калган. Калган, один только Калган, мир, который как-то уцелел в неприкосновенности на протяжении века, пока военные диктаторы дрались друг с другом.
— Каковы же ваши выводы?
— Они очевидны, — взгляд Антора стал напряженным. — Второе Установление на Калгане.
Турбор прервал его:
— Я был на Калгане, Антор. Я был там на прошлой неделе. И если там было хоть что-то, похожее на Второе Установление, то я сумасшедший. Я лично думаю, что сумасшедший — вы.
Молодой человек в бешенстве обрушился на него: