– Лукаша Нотараса я не знаю,– ответил я. – Да и кто может знать, что движет человеком гордым и честолюбивым? Возможно, хочет смыть какое-либо пятно со своей репутации. После случая перед собором Мудрости Божьей, в Блахернах его стали считать недостойным доверия и другом турок. Может, поэтому он хочет быть первым, кто продемонстрирует желание греков сражаться вопреки колебаниям кесаря.
– Но какая польза от пиратского набега на турецкое побережье?– настаивал Джустиниани. – Именно сейчас, когда дервиши по всей Азии вопят о войне и султан набирает войско? Ничего более полезного для себя султан не мог и пожелать. Ведь Нотарас явно действует на пользу султану.
– Доказать это ты не сможешь,– ответил я. – Нам остаётся лишь оценивать каждый его поступок в отдельности и стараться думать о нём как можно более доброжелательно, пока действительность нас не поправит.
Джустиниани посмотрел на меня своими выпуклыми глазами, почесал затылок и спросил:
– Почему ты защищаешь Лукаша Нотараса?– А потом добавил добродушно: – Лучше бы ты молчал, Перед моим уходом Франц отвёл меня в сторону и попросил не спускать с тебя глаз. Он утверждает, что ты опасный человек, что ты имел свободный доступ к султану в любое время дня и ночи. Франц призвал меня быть осторожным.
Позже Джустиниани выдал мне медные принадлежности для письма и назначил своим адъютантом. Теперь я имею доступ к его секретным бумагам.
11 февраля 1453.
Ночью меня разбудил перепуганный слуга и зашептал:
– Господин, в городе волнение.
На улице тут и там горели факелы и лампы. Полуодетые люди выходили из домов и останавливались у дверей. Все смотрели на зарево в ночном небе. Я набросил на себя меховой плащ, и людской поток понёс меня на холм Акрополя. Небо за морем озаряли далёкие пожары. Дул влажный ветер. Сильно пахло мокрой землёй. Это была уже весенняя ночь.
Женщины в чёрном молились, стоя на коленях. Мужчины осеняли себя крестным знамением. А потом шёпотом разнеслось из уст в уста знакомое имя:
– Лукаш Нотарас,– шептали люди. – Мегадукс Лукаш Нотарас.
Горели турецкие деревни по другую сторону моря. Но народ не ликовал. Наоборот. Было ощущение, будто горе парализовало всех. Словно только сейчас все осознали, что началась война.
Резкий ночной ветер затруднял дыхание.
Кто меч обнажает, от меча и гибнет. И невинные погибнут вместе с виноватыми.
12 февраля 1453.
Флот ещё не вернулся. Пришла весть, что передовые отряды турок взяли крепость святого Стефана и вырезали гарнизон, который осмелился защищаться.
Страшный град вынудил сегодня всех попрятаться по домам. Он разбил много крыш. Ночью подземные цистерны странно гудели. Земля содрогалась. Многие видели, как молнии без грома вспарывали горизонт, и огненные шары летали по небу.
За большой пушкой и вся остальная артиллерия султана двинулась из Адрианополя к Константинополю. Десять тысяч конницы выделены для охраны.
В Адрианополе султан произнёс большую речь перед собравшимся Диваном.
Молодёжь он увлёк посулами, а от пожилых и осторожных принял присягу. Венецианский байлон и подест Пера получили достоверные сведения о содержании его речи.
Вот что сказал Мехмед:
« Власть базилевса уже сломлена. Остаётся сделать последнее усилие, чтобы уничтожить тысячелетнее государство наследников Константина. Константинополь – столица всех столиц. Сейчас его можно взять штурмом. Благодаря нашему новому оружию и высокому духу наших войск удача нам обеспечена.… Но мы должны спешить, пока христианство не расшевелилось и не прислало флот на помощь Константинополю. Сейчас самое подходящее время и мы не можем его упустить».
Говорят, перед тем как произнести эту речь, Мехмед посреди ночи вызвал к себе великого визиря Халила, лидера партии мира, чтобы с ним договориться. И на этот раз Халил не осмелился подать голос в защиту мира.
Когда я получил доступ к документам из железного ящика Джустиниани, то смог убедиться, что Халил всё ещё тайно переписывается с кесарем Константином. Иначе мы бы не знали всего того, что знаем сейчас о вооружении турок, о финансировании агрессии.
После того, как флот вышел в море, кесарь поспешил выслать последнее послание в Адрианополь. Написал он его собственноручно, не прибегая к помощи Франца. В ящике Джустиниани есть копия этого письма. Я читал его многократно со странным волнением и печалью. Оно ярче, чем любой другой поступок Константина доказывает, что он истинный кесарь. Вот письмо кесаря султану Мехмеду: