Позвольте, однако, кое-что пояснить. Я вовсе не собирался вторгаться в частную жизнь Дины. Мне совершенно не хочется делать вид, будто я знаю, что ей нужно, что может утишить терзающую ее боль. Многие из моих коллег-психиатров, наверное, не согласятся со мной, но мне порой кажется, что прошлое лучше не тревожить. Положительно утверждать, конечно, не решусь, и мои коллеги-психиатры будут правы, возразив, что я не спрашиваю их совета, как им хирургическим способом лучше исправить волчью пасть. Я твердо знаю только одно – не мне решать за Дину.
В этот грязный недостроенный подвал я направлялся отнюдь не из любопытства. Нюансы душевных терзаний Дины меня совершенно не занимали. Более того, мне решительно не хотелось ничего о них знать. Как ни эгоистично это звучит, но с меня вполне достаточно было того, что я узнал: в здании, которое я называю своим домом, водятся демоны.
Так зачем же я спустился в подвал?
Я щелкнул выключателем. На потолке зажглась лампочка без абажура. Уже на лестнице я принялся рассуждать. Много чего странного наговорила Дина. Отложив пока в сторону самые драматические моменты, я остановился на более деликатных подробностях. Для меня это был вечер импульсивных порывов, и я решил и далее действовать в том же духе.
Прежде всего я вспомнил, как Дина, еще оставаясь в моих глазах таинственной незнакомкой, сделала шаг к входной двери. Теперь я знаю – от нее самой, – что она «пыталась набраться храбрости и снова постучать в дверь».
Снова.
Снова постучать в дверь.
Таким образом, ясно: по меньшей мере однажды Дина в эту дверь постучала.
Далее. Дина сказала, что с Моникой они «встречались». Не представляю себе, где бы это могло быть. Да, Моника тоже выросла в этом городке, но, насколько я ее знаю, с равным успехом это мог быть другой город и даже другая эра. Усадьба Портсманов находилась на противоположной стороне предместья, а оно раскинулось широко. Совсем девочкой Монику отдали в закрытый пансион. Никто ее здесь не знал. Я лично видел ее лишь однажды летом, в кино, когда учился в восьмом классе. Увидел и загляделся. Она же старательно смотрела в сторону. К тому времени она уже нацепила на себя маску неприступной красавицы. Когда несколько лет спустя она сама ко мне подошла, я почувствовал себя польщенным. Издали Моника выглядела женщиной шикарной.
«Ну так где же, – спрашивал я себя, – моя богатая, красивая, неприступная жена могла пересечься с бедной и тусклой Диной Левински?» Если вспомнить это «опять», наиболее правдоподобный ответ звучит так: Дина постучала в дверь, а Моника открыла. Так они и встретились. Быть может, разговорились. Быть может, Дина рассказала Монике про спрятанный дневник.
Ты ведь знаешь, кто стрелял в тебя, Марк, не так ли?
Нет, Дина, не знаю. Но собираюсь узнать.
Я ступил на цементный пол. Повсюду валялись коробки, которые я никогда не открывал. Я заметил – чуть ли ни впервые, – что весь пол покрыт разноцветными пятнами. Должно быть, они сохранились с тех самых пор, как в доме жила Дина, – свидетельство единственной ее отрады: живописи.
Стиральная машина и сушилка стояли в левом углу. Я двинулся туда медленно, на цыпочках, словно боясь спугнуть спящих драконов. Глупо, конечно. В приметы я, как известно, не верю. И в злых духов тоже. Но даже если бы верил, теперь бояться было поздно. Жена мертва, дочь похищена – что мне еще грозит? Напротив, давно следовало побеспокоить драконов, подтолкнуть к действию в надежде пролить свет на то, что случилось с моей семьей, с Тарой.
Ну вот, опять Тара. Все, в конце концов, упирается в одну точку. Хотя при чем здесь дочь? Какая связь между похищением и Диной Левински? Может, никакой связи и нет.
Дело в том, что Моника ни разу при мне не обмолвилась о Дине.
Очень странно. Правда, и вся-то моя теория – доморощенная. Но если Дина действительно постучала в дверь, если Моника действительно ей открыла, то почему не рассказала об этом? Она ведь знала, что мы с Диной учились в одном классе. Зачем держать в тайне эту встречу?
Я залез на сушилку и, скрючившись, посмотрел наверх. Царство пыли. Повсюду паутина. Ага, вот и труба. Или, вернее, целое сплетение труб, что сильно затрудняет задачу – ладонь не просунешь. Юной девушке с тонкими пальцами, конечно, было бы легче.
Я уперся ногами в котел. Передвинулся чуть правее, пошарил между трубами. Ничего. Ладонь поползла вверх. Еще одно усилие. Кажется… Я закатал рукав, просунул руку на дюйм-другой вглубь. И обнаружил пустоту. Тайник. Я снова пошарил пальцами, что-то нащупал и извлек на свет Божий.
Обычная школьная тетрадь в знакомой обложке цвета темного мрамора. Я бегло перелистал дневник. Крохотные буквы. (Они напомнили мне малого в городском парке, который накалывает имена на рисовых зернышках.) Обманчиво ровные строки (наверняка за ними скрывается целая буря чувств). Страницы исписаны сверху донизу, от края до края – без полей и интервалов.
Читать я не стал: не за тем сюда пришел. Я положил дневник на место. Не знаю уж, как отнеслись к моему поведению боги (может, я навлек на себя проклятие одним лишь прикосновением к чужой исповеди), но, повторяю, признания Дины меня мало волновали.
Я снова принялся шарить в темноте. Потому что понял. Не знаю уж как, но понял. В конце концов, я на что-то наткнулся. Сердце у меня екнуло. Что-то гладкое на ощупь. Кожа. Я потянул невидимый предмет на себя. Поднялось облачко пыли. Я заморгал, прочищая глаза.
Ежедневник.
Помнится, Моника купила его в нью-йоркском бутике – мол, пора упорядочить жизнь. Когда это было? Точно не скажу. Месяцев за восемь-девять до ее гибели. Я попытался вспомнить, когда видел ежедневник в последний раз. Тщетно.
Я слез с сушилки. «Не подняться ли наверх? Там света побольше», – подумал я и сразу же отказался от этой мысли. Ежедневник был застегнут на молнию. Несмотря на пыль, поддалась она легко.
Из тетради выпал металлический диск.
Мягко приземлившись, он сверкнул, как алмаз. Я осторожно поднял его. Этикетки не видно. Только надпись: «Лазерный диск. 80 минут».
Это еще что такое?
Ответ найти можно единственным способом. Я поспешно поднялся по лестнице и включил компьютер.
Глава 11
На экране высветилось:
Пароль
СЦС
Ньюарк, Нью-Джерси.
В пароле шесть цифр. Я набрал дату ее рождения. Не то. Дальше – день рождения Тары. Опять не то. Дата нашей свадьбы. День моего рождения. Номер банковской карточки. С прежним успехом.
Я в раздумье откинулся на спинку стула.
Может, позвонить Ригану? Но уже полночь. Даже если детектив не спит, что я ему скажу? «Привет, я нашел в подвале лазерный диск, дуй сюда»? Этого только не хватает. Обойдемся без истерики. Надо сохранять спокойствие. Попробуем рассуждать здраво. Главное – терпение. Ригану можно позвонить и завтра. Сейчас он все равно ничем не поможет. Утро вечера мудренее.
Я вошел в Интернет и включил режим поиска: «Ньюарк, СЦС».
Замелькали строчки.
СЦС – самые ценные сведения.
Сведения? Так, поехали дальше. СЦС – «группа профессионалов – частных детективов», оказывающих «конфиденциальные услуги», а именно «меньше, чем за сто долларов вы можете получить интересующие вас сведения в режиме онлайн». Предложения звучали следующим образом: «Проверьте, нет ли на вашего нового приятеля досье в полиции!» Или: «Где ваша старая возлюбленная? Может, до сих пор вздыхает о вас?» Предлагалась и более широкая информация. Ну а Монике-то все это зачем понадобилось?
Я поднял трубку и набрал бесплатный междугородный номер СЦС. Откликнулся автоответчик, что, учитывая время суток, следовало ожидать. Меня поблагодарили за звонок и сообщили: «Учреждение начинает работать с девяти утра». Ладно, перезвоним завтра.