– Вроде нет.
– Звонили?
– Пока нет.
Она кивнула и двинулась по платформе. Голос ее звучал вполне по-деловому. Рейчел сразу вошла в роль профессионала. Она работала.
– Расскажи мне подробней об анализе на ДНК.
– Все, что знал, уже доложил.
– Стало быть, полной определенности нет?
– Для суда недостаточно, но вообще-то говорят, ошибки быть не может.
Рейчел перебросила сумку с одного плеча на другое. Я старался идти с ней вровень.
– Знаешь, Марк, придется принять несколько трудных решений. Ты готов?
– Да.
– Прежде всего, ты уверен, что хочешь обойтись без полиции и ФБР?
– В записке говорится, что у них там свой человек.
– Помню. Но не исключено, что это блеф.
Мы шли, не останавливаясь.
– В прошлый раз я уже имел дело с властями.
– Возможно, тогда это было правильным.
– Правильным-то уж точно не было.
Рейчел неопределенно пожала плечами:
– Ты ведь не знаешь в точности, что именно тогда произошло. Может, они заметили хвост. Может, наблюдали за твоим домом. Но скорее всего, просто не собирались возвращать ребенка. Это ты понимаешь?
– Да.
– И все же в полицию обращаться не хочешь?
– Потому я тебе и позвонил.
Она кивнула и остановилась, не зная, куда идти дальше. Я повернул направо. Рейчел двинулась следом.
– Еще одно, – сказала она.
– Да?
– На сей раз нельзя позволять им самим назначать сроки. Надо потребовать доказательств того, что Тара жива.
– А волосы? Они наверняка на них сошлются.
– А мы скажем, что тесты дали противоречивые результаты.
– Думаешь, клюнут?
– Не знаю. Может, и нет. – Рейчел шла, высоко подняв подбородок. – Но это я и имела в виду, говоря о трудных решениях. Малый во фланелевой рубахе? Это обычный прием. Они хотят запугать тебя, лишить воли. Заставить действовать вслепую, как в прошлый раз. Ладно, в конце концов, Тара – твой ребенок. Хочешь снова просто отдать им деньги – твое дело. Но я не советую. Однажды они сбежали с деньгами. Где гарантии, что это не повторится?
Мы дошли до платного гаража. Я протянул дежурному свой талон.
– Так что же ты предлагаешь? – спросил я.
– Для начала нужно потребовать обмен. «Давайте деньги, а потом мы свяжемся с вами»? Нет, так больше не пойдет. Деньги в обмен на девочку.
– А что, если они не согласятся?
– Трудные решения. Ясно?
Я молча кивнул.
– Далее. Мне нужно надежное электронное оборудование, чтобы я постоянно была в курсе происходящего. Крупноформатная камера и все такое прочее. Людей у нас нет, надо что-то придумывать.
– А если заметят слежку?
– А если опять исчезнут? – передразнила Рейчел. – Риск есть в любом случае. Я стараюсь извлечь уроки из первой попытки. Гарантий нет. Давай попробуем улучшить положение.
Подогнали машину. Мы заняли салон и поехали по Макартур-авеню. Неожиданно Рейчел притихла. Лед минувших лет вдруг растаял. Я знаю, как это бывает. Не в первый раз.
– Есть еще указания? – спросил я.
– Да нет.
– Рейчел…
Что-то в моем тоне заставило ее отвернуться.
– Тебе следует кое-что знать.
Я молча ожидал продолжения.
– Я говорила тебе, что больше не служу в ФБР.
– Да.
– Значит, ты понимаешь, что мои возможности ограниченны.
– Понимаю.
Она откинулась на спинку сиденья и застыла.
– Что-нибудь еще? – поинтересовался я.
– Марк, надо смотреть правде в глаза.
Мы остановились перед красным сигналом светофора. Я повернулся и посмотрел на Рейчел, по-настоящему посмотрел – впервые. Глаза ее сохранили тот давний карий цвет с золотистыми крапинками. Я знаю, судьба ей выпала нелегкая, но по глазам этого не скажешь.
– Шансы на то, что Тара жива, минимальны, – сказала она.
– А как же тесты на ДНК? – возразил я.
– Этим я займусь позже.
– Как это понять – «займусь»?
– Позже, – повторила Рейчел.
– Да что это, черт возьми, значит? Все сходится. Эдгар сказал: окончательное заключение – формальность.
– Может быть, – отчеканила Рейчел. – А пока давай все же исходить из того, что девочка жива и здорова. Надо пройти путь до конца. Но при этом иметь в виду, что все может обернуться крупным надувательством.
– То есть?
– Неважно.
– Еще как важно! Ты что же, хочешь сказать, что результаты анализа подделаны?
– Не думаю. – Рейчел мгновение помолчала. – Хотя и это не исключено.
– Но как? Ведь образцы сходятся.
– Сходятся. Волосы с одной головы.
– Ну да.
– Но кто сказал, что в первом случае волосы принадлежали Таре? Те, что вы получили полтора года назад?
Постепенно до меня начало доходить.
– Когда подвергали проверке на ДНК первый образец, с твоими волосами сравнивали?
– Нет, а зачем?
– Затем, чтобы убедиться: присланные волосы принадлежат именно Таре, а не какому-то другому ребенку.
Я тряхнул головой, стараясь собраться с мыслями.
– Но ведь у похитителей оказался лоскут Тариной одежды. От розового комбинезона с черными пингвинами. Как это ты объяснишь?
– А что, у нее был единственный экземпляр на свете? И вообще, знаешь что? История весьма туманная, давай не будем пока увлекаться предположениями. Подумаем лучше о том, что можно сделать здесь и сейчас.
Наступило молчание. Я засомневался: «Может, не стоило обращаться к Рейчел? Слишком много стоит между нами». Но, в конечном счете, я ей доверял. Да, нужно действовать профессионально. Котлеты отдельно, мухи отдельно.
– Я хочу вернуть свою дочь, вот и все, – подытожил я вслух.
Рейчел кивнула, открыла рот, словно собираясь ответить мне, но так ничего и не сказала.
Раздался телефонный звонок.
Глава 15
Лидия любила разглядывать старые фотографии.
Интересно, почему? Душу это занятие, во всяком случае, не грело. Фактор ностальгии играл, в лучшем случае, роль весьма ограниченную. Вот Хеши никогда назад не оглядывался. В отличие от Лидии, хотя, чем это вызвано, внятно объяснить она не могла.
Данный снимок относился к тому времени, когда Лидии было восемь лет. В черно-белом изображении воспроизводился один из эпизодов популярнейшего телесериала «Семья смеется», который крутили семь лет подряд. Премьера состоялась, когда Лидии было семь лет, последний показ совпал с тринадцатым годом рождения. Главную роль в телефильме играл бывший исполнитель ролей комических персонажей Клайв Уилкинс. Он представлял овдовевшего чадолюбивого отца близнецов Тода и Рода и небесного создания с соответствующим именем Стелла. Девочку играла вездесущая Лариса Дейн. Да, знаменитый был сериал, ему до сих пор многие на телевидении подражают.
Программа «Истинная история Голливуда» иногда рассказывает о судьбе артистов, занятых в «Семье». Клайв Уилкинс умер от панкреатита через два года после того, как сериал сошел с экрана. Ведущий непременно заметит, что Клайв был «всем как отец», что (Лидии это хорошо известно) ни в коей мере не соответствует действительности. Парень сильно пил, и от него всегда несло табаком. Когда Лидия, позируя перед камерами, обнимала Клайва, ей требовалось все ее не развитое тогда актерское мастерство, чтобы не закашляться от вони.
Близнецы Джэред и Стэн по фамилии Фрэнк – в сериале Тод и Род – пытались впоследствии сделать музыкальную карьеру. По сюжету они играли в любительском оркестрике. Музыку для оркестрика писали другие, исполняли ее – за кадром – тоже другие, а мальчишеские голоса усиливал синтезатор. Тем не менее, Джэред и Стэн, которые и в нотах-то не слишком разбирались, решили податься в музыканты. В первой серии им было одиннадцать лет. Теперь – под сорок, оба усердно лечатся от облысения и уверяют себя и друг друга, что хоть и «устали от славы», но непременно вернутся на телеэкран.
Но главная, самая захватывающая тайна «Семьи» – это судьба всеми обожаемой Стеллы, то есть Ларисы Дейн. Вот что о ней известно: в последний сезон показа сериала родители Ларисы развелись и устроили безобразную свару вокруг ее заработков. В конце концов, отец вышиб себе мозги, а мать вышла за какого-то актера-мошенника, благополучно исчезнувшего с деньгами. Подобно большинству актеров-детей, Лариса Дейн сразу стала достоянием прошлого. Правда, одно время циркулировали слухи о ее беспутном поведении и пристрастии к наркотикам (все это было еще до повальной ностальгии по старым временам), но, в общем-то, никого она не интересовала. В пятнадцать лет Лариса превысила дозу и едва не отправилась на тот свет. Ее поместили в нечто вроде санатория, после чего она, похоже, вовсе исчезла с лица земли. Ничего о ней толком не было известно. Многие считали, что она снова – и на сей раз фатально – перебрала.