– Ах, ты ж, поди! Что ж ты, малец, делаешь! Живой, значит! – донеслось откуда-то сверху. Похоже меня поворачивали, но кто, куда и зачем – было не понять.
А потом голова взорвалась болью. Нет, не так! – БОЛЬЮ!!! Она сильно пульсировала и внутри, и снаружи. Снаружи боль сжимала, изнутри – выдавливала; плющились мозги, вылезали из орбит глаза, стучали барабанной дробью ушные перепонки, зубы, казалось, вырывались изо рта… Я застонал.
– Ах, ты ж, поди!.. Куда ж ты?… Что тебе сдалось… зачем так? – этот голос был повсюду и только добавлял мучений.
– Ну, к черту такой сон! – подумал я… или не я, и не подумал, а увидел… во сне. Сил хоть что-то анализировать не было никаких. Все было так реально и так… больно!!!
– Боже, помоги! – от полной безнадеги страстно взмолился я.
После этого очень быстро боль отступила на задний план, спряталась за какой-то перегородкой и бушевала уже там, не задевая. Чувствовалось, что она есть, но не беспокоили ее результаты. Не успев этому удивиться, я услышал ГОЛОС. Он рождался где-то в глубине, в районе солнечного сплетения, и, сотрясая все тело, по позвоночнику поднимался в голову:
– За Тобой Долг! Ты Обещал и Не Сделал! Я Ждал и Не Дождался! Причины У Тебя Были, но Больше Оправданий Я Не Приму! Я Наблюдаю за Тобой! Мне Интересно! Чуть-чуть Тебе Помогу! Память! Сила! Интуиция!
ГОЛОС еще разносился эхом внутри черепа, а Боль уже вернулась! Зараза! Вместе с этим проснулись внутренние силы – где-то в глубине меня родилась Злость и стала яростно продираться наружу, сцепившись с Болью и Беспомощностью. Что-то стало меняться в лучшую сторону – я почувствовал руки и ноги, которые сразу же пустил в дело, начав ими что-то колотить.
– Ах, ты ж, поди! Что ты творишь, пацан! – сказал кто-то сверху. Похоже, он чуть не выронил меня, а потом положил на землю. Это стало понятно потому, что какой-то камень впился в спину, а в руке оказался пучок травы. Между тем я продолжал молотить руками и ногами по земле, ворочаясь с боку на бок. Боль отступала, но далеко не уходила.
– Сыночек!!! – донеслось откуда-то издалека. Этот крик звучал часто и ритмично, совпадая с ритмом Боли. Он приближался. Мне никак не удавалось понять, что слова и звуки издавали какие-то люди – был как будто бы в коконе. Открыть глаза не удавалось, хотя, впрочем, я и не чувствовал, что они у меня есть – вокруг была Темнота и Боль.
– Сыночек!!! – крик раздался совсем рядом. – Петрович, что ты с ним сделал? Что с ним?
– Валентина, да живой же он! Не блажи! Он упал с дерева, а я его подобрал… Пацаны кликнули! Несу вот! Что делать-то?
– Неси ко мне домой. Знаешь, куда? Вовка, беги в медпункт за Надеждой, объясни ей, что к чему, пусть возьмет с собой, чего надо. Петрович, да держи же ты голову, трясешь ведь! Санька, беги вперед – поставь чайник на плиту. Только воды набери! – Указания сыпались, как пулеметная дробь.
Я попытался открыть рот, и, похоже, мне что-то удалось – смог вытолкнуть из себя слова:
– Таблетку от головы…
– Что, сыночек? – воткнулось мне в ухо.
– Таблетку от головы, – повторил я более уверенно. – Откройте глаза…
– Сейчас… сейчас, сыночек, чуть-чуть осталось. Домой только… это рядом. – Уже можно понять, что голос волновался, а потому говорил не очень связно. Боль отступала, правда, не торопясь, и, вообще, все было очень плохо: трясло, жутко болела голова, глаза не открывались, в нос кто-то напихал какой-то гадости, и он не дышал. Терпение заканчивалось, хотелось заорать, но в горле, будто кляп, торчал какой-то ком. Оставалось только мычать, что я и делал, вкладывая в это нехитрое дело всю безнадегу ситуации.
– Сейчас, сыночек, сейчас.
Более чем странная ситуация: какой-то Голос, мое общее состояние, звуки снаружи кокона… Все это не добавляло адекватности моим мыслям, но и на сон было не похоже. Росла Злость!
– Какой, к чертям, сыночек! У меня внучек полная горсть! Эй, кто-нибудь, помогите! – все это я художественно промычал, но никто не понял.
Наконец меня донесли и положили, поддерживая под голову, дали попить воды. Ком в горле сжался настолько, что удалось попросить таблетку от головы. Кто-то что-то положил в рот и снова дал попить. Эти действия сопровождались какими-то словами, разными голосами, шумом шагов, хлопаньем двери – но все пролетало мимо моего сознания, не зацепляясь.
– Глаза протрите! – произнес я так, что смог себя услышать.
– Странный голос, скорее даже голосок! – пронеслась мимо какая-никакая мыслишка.
Боль затихла почти полностью. Толкалось что-то в виски, но терпеть было можно. Смоченной тряпкой кто-то протер глаза, и вскоре один, левый, открылся.