Где-то в военкомате до сих пор лежит моя характеристика как врага перестройки, антикоммуниста и личности, дискредитировавшей высокое звание советского офицера. Наверное, более ушлые ребята после развала Союза использовали бы этот документ для продвижения по карьерной лестнице, но у меня такая катавасия вызывает лишь грусть при полном отсутствии желания поднимать этот флаг. Закончился мой "военный" роман, началась гражданская жизнь, к которой я сумел хоть как-то приспособиться лишь через долгие десять лет и уже в другой стране.
Нельзя сказать, что эти годы прошли бесполезно. Конечно, нет. Я посетил на грузовичке, на котором работал, десятки позднесоветских предприятий, получив очень интересный и поучительный материал для размышлений и анализа. С отличием закончил ЛИАП и поработал инженером по ремонту компьютеров для станков ЧПУ, помотал перфоленты с программами, научился программировать в машинных кодах и Ассемблере, не говоря о языках высокого уровня. Вместе со всей страной помыкался в очередях, помотался "ночниками" в Латвию за продуктами. Собирал и продавал Синклеры и АОНы, отправлял лес на экспорт, пару раз получил по башке от бандюков, взлетал и падал до полной нищеты в своем благосостоянии. И, наконец, второй раз в жизни сломал свою психику, превратившись из правоверного, искреннего коммуниста в циничного и опытного бизнесмена.
Параллельно с набиванием шишек об асфальт практической жизни продолжал учиться. Во-первых, как любого умника, который сам себе задает много вопросов, меня не миновала чаша чтения от корки до корки всех толстых журналов. В последние советские годы много чего всплыло из темных недр нашей литературы, публицистики и науки. Такого объема талантливой "чернухи" ни до, ни после мне не приходилось выливать себе на голову. Сломался я на "Архипелаге", моя коробочка переполнилась, и с тех пор "умную, высокохудожественную" литературу я не читаю. Пробовал несколько раз на зуб модных и популярных, но, открывая книжку, каждый раз натыкался на причитания эстетствующих богомолов и бросал, не осилив и треть. К тому же, чаще всего это опять была чернуха, на которую у меня сформировалась устойчивая аллергия. Конструктива ноль.
Тем не менее, моя мировоззренческая подкорка претерпевала самые разнообразные изменения. Пристрастия активно смещались от коммунизма к прозападнической демократии – через восточный мистицизм и религиозные изыскания – к социальному монархизму. Широкий был диапазон. Кроме чтения, активно искал единомышленников. Посещал Сайгон, всяческих сектантов, типа кришнаитов, "зависал на флэтах" с рокерами, творческим подпольем и философами, активно работал в клубах "Перестройка" и "Синтез", которыми руководили Чубайс и Львов, где кучковалась вся ленинградская группа политиков и экономистов. Много чего было, и все оставляло в моей голове свои пазлики, из которых получилось то, что… получилось.
В двух словах это – следующее. Самое продвинутое социальное учение – коммунистическое, но оно остановилось в своем развитии вместе с началом Великой Отечественной войны; а Советский Союз, несмотря на устоявшееся мнение, так и не приступил к строительству социализма, зациклившись на сломе старого общества и концентрации власти в руках партийной номенклатуры. Всяческие демократии – это и вовсе манипулятивные теории и практики, имеющие своей целью создать механизм спускания социального пара, не доводя общество до неуправляемых революций. Есть еще всякие суррогаты, типа китайского социализма, чилийского тоталитаризма, иранского религиозного фундаментализма, но эти темы не имеют отношения к планам моей новой жизни, а потому их можно спокойно опустить.
Жить мне предстоит в тоталитарном государстве с партийной диктатурой, которое или по заблуждению, или по незнанию, или из каких-то групповых (читай партийных) корыстных интересов именуется социальным, т. е. социалистическим. Закончился хрущевский идиотизм и начался брежневский "коллективизм" или застой, когда любое решение забалтывается и топится в болоте массовки. Оттепель доживает последние дни и, вопреки мнениям шестидесятников, не рождает ни одной конструктивной мысли, только сплошное злопыхательство и диссидентство. Все это располагается где-то очень высоко, а внизу живут и работают потрясающие люди, с огромным количеством идеалистов и максималистов, ставящих интересы страны далеко не на последнее место. Дружба и любовь еще пока мотив для тех или иных поступков, еще верится в высокое и чистое.