Подобное действие, в любом случае, не принесет ничего, кроме новых проблем. В следующий раз они притащат раз в десять больше пушечного мяса, закидают нас ракетами, забив на возможность зацепить мирное население, попробуют чем-нибудь травануть… Придумают, в общем, вариант, в котором я не смогу все проконтролировать и перекрыть все возможности атаки на нас.
— Мы хотим, чтобы вы покинули город. Готовы договариваться на этих условиях, можем предоставить вам нужную территорию за МКАДом, но ваше нахождение тут нас не устраивает, — наконец-то выдавил из себя Разумов.
— Так мы уже за кольцевой, нам и предоставлять ничего не надо, — мягко улыбнулся я. — Вы уверены, что хотите вести переговоры на улице? Приглашаю вас к себе, там тепло и сухо.
Сложно, на самом деле, назвать нашу беседу переговорами. Ни один из стоящих напротив меня людей не способны принять решение и продавить его где-то там, среди первых людей страны. Но и требовать встречи с руководителями, не имея каких-то предварительных договоренностей, тоже смысла не вижу. Все это может затянуться на очень длительное время.
Да и температура на улице не летняя, что уж тут говорить. Почти полночь, самая середина зимы. Встроенного термометра у меня нет, но я бы сказал, что сейчас где-то минус пятнадцать-двадцать градусов. То-то этим ребяткам приходится переминаться с ноги на ногу, согреваясь. Это мне относительно плевать, пусть я и легкой ветровке. И голым могу стоять, просто буду тратить несколько больше энергии, чем привык, вот и всё.
— Какие вы дадите гарантии нашей безопасности? — Разумова затёрли за спину, вперед вышел военный с генеральскими погонами.
Занятно, его я не видел среди тех, кому пытался вправить мозги в Тринадцатом отделе, но его поведение и самоуверенность буквально кричит о том, что он тут один из самых главных.
— Могу дать вам свое самое честное слово и поклясться, что никаких злых и недружественных умыслов в этом приглашении нет и никогда не будет. Такое устроит? — как с детьми приходится общаться, честное слово.
Я, блин, только что ствол танка загнул практически на сто восемьдесят градусов, недавно проник в военный городок и развалил отряд в семьдесят инквизиторов, вырубил около тридцати военных в здании ФСБ, уничтожил нападающих на Кремль, а они требуют каких-то гарантий своей безопасности. Идиотизм, иначе назвать это невозможно.
— Дайте нам пару минут, — потребовал неизвестный генерал.
— Идет, — согласился я и отлетел назад, практически вернувшись к конторе.
Пусть немного поболтают, думая, что я их не слышу…
—…надо давить их к чертям! Церковь с нами, почему мы расшаркиваемся и пытаемся о чем-то договориться с этими тварями? — недовольно высказывал свое мнение самый молодой из этой четверки. От него, кстати, и несло максимальным неприятием в мою сторону. Расист и ксенофоб очередной попался? Странно, в России такие ребятки очень редко умудряются выбиться во власть, учитывая то количество народов, что населяют самую большую страну на Земле.
— Тебе, значит, не хватило того, что он сделал за пару секунд? Надо, значит, соглашаться на его, значит, предложение. Чё толку тут, значит, стоять и сиськи мять? Все перетерли уже кучу раз, такой фигней маемся, значит!
А это занятный персонаж. Мужику лет под пятьдесят. Его выправку невозможно не заметить, глаза смотрят на тебя словно через прицел снайперской винтовки, уверен — какой-то кадровый военный в пятом или шестом поколении. У них подобное в крови появляется, начинают понимать, что переговоры куда лучше, чем тупые попытки убить всех вокруг.
— Они будут недовольны, требовали…
— Ну и пусть, значит, сами сюда едут и требуют! — перебил начавшего осторожным тоном Разумова все тот же мужик, который меня заинтересовал. — Я, значит, не отправлю своих на убой против хрен пойми кого. А сколько тут гражданских? Мы, значит, не будем стрелять в Москве. Я сказал.