Осень гнилая давно уж настала
Птицы говно начинают клювать.
На старом заборе ворона насрала
Ну и погода, итить твою мать
Эх, классика вечна…
10:50
– Прокофьев, почему вы не пишите? Вам нужно особое приглашение? – тявкнул слюнявый целлюлитный цербер.
– Нет, Любовь Петровна.
Она диктовала нам какую-то программу на древнем языке староукраинских ацтеков, который сама же называла Pascal. Но с её произношением латинских слов это было больше похоже на попытку призвать дьявола или Сатану. К сожалению, её хватило только на ОБЖешника. В класс зашёл низкий седой мужчина в возрасте 83-85 лет. Звали его Сергей Афанасьевич и то, что он хоть куда-то вышел из своей небольшой каморки на самом деле было весьма редкой вещью. Для учителя ОБЖ он был довольно странный. При том, что он должен водить детей в военкомат, учить разбирать автомат, и, наверно, еще что-то, это только мои предположения, потому что его хриплый басистый голос одно из самых сладких и стабильно-работающих снотворных, которые только можно попробовать. Говорил он редко и немного, но буквально 30 секунд его речей погружают тебя в радужное и детское сонное царство, откуда может достать только дружеский плевок одноклассника в глаз.
Однако, странность нашего ОБЖешника заключается в том, что он просто ненавидел всё, что связано с войной, в частности армию. Первое вполне понятно, но учитель, по идее готовящий ребят к службе, на деле всецело ненавидит её. Вся суть его уроков состояла в том, чтобы донести до нас какая же армия – поганая вещь. Так он её и называл – поганая. И в те, редкие мгновения, когда твоё сознание не уходило в сонную лощину, оставляя бренное тело безвольно валяться на парте, на повестке дня были только сообщения о ужасах войны и бесполезности армии и военных ВУЗов. Этим Сергей Афанасьевич, мне, безусловно импонировал. Ведь сейчас тяжело встретить человека, который бы смотрел правде в глаза. В то время, когда большинство учителей считают свои предметы манной небесной, Сергей Афанасьевич знал, что служит верховному злу, имя которого армия, но всячески пытался ему противостоять.
Увидев, его Любовь Петровна протяжно и недовольно вздохнула, не пытаясь скрыть своего отвращение к нему, как в принципе и к любому другому человеку.
–Люб, можно я у тебя парня возьму какого-нибудь? Пока солнце вышло пусть поможет макулатуру в грузовик перенести – Хе-хе, он называл ей Любой, хотя она действительно годилась ему в дочери, несмотря на то, что со стороны они выглядели на один возраст.
– …Э.. Ладно, бери…э…ах. Точно. Забирай Прокофьева – произнесла она с нескрываемым удовольствием. Знаете, у нее была довольно широкая улыбка, особенно если сравнивать с другими гнилыми трупами.
–Да, Саш, пошли там немного, пошли, пошли.
–Как скажете, Сергей Афанасьевич.
Бля, почему? Что я такого сделал? Конечно люблю октябрьскую погоду, но не настолько, чтобы перетаскивать старые газеты, которыми подтирались чьи-то деды, живущие в деревнях. Грустно осознавать, что ученик в нашей школе это и грузчик, и уборщик, и массажист физрука, последнее немного выпадает из общего ряда, но про Витьку Евсеева разные слухи ходят.
10:55
Выйдя из кабинета, нам пришлось преодолевать полосу препятствий известную, как"Долина грусти" или "Родина вывихов". Это был пол в коридоре. Повезло, что мы с Афанасичем уже бывалые бойцы. Он в силу возраста все время ходил, чуть хрипя, редко вступая в какой-либо диалог. Он был в себе, в своих размышлениях, вы не увидите его увлеченным за разговором, а его смех вообще занесён в Красную книгу, как самое редкое явление в природе.
В отличие от других преподов, он не испытывает постоянную злость и отстраненность, скорее тоска. Да. Тоска больше подходит
Мы спустились по лестнице и вышли в холл. Лестницы у нас не такие убогие, как все остальное, поэтому свой "абзац критики" я им посвящать не стал. Мы зашли в раздевалку за верхом и пошли в холл. Грузовик стоял на улице прям перед школой. А в самом холле лежала макулатура, справедливости ради её и вправду было немного. Мы накинули куртки, я подошел к стопкам с книгами. Да, совести у людей конечно нет, не хотите вы читать, хотите деградировать, превращаясь в толстые куски фекалий – это ваше дело! Но выбрасывать, то зачем. Неужели так сложно пройти до ближайшей библиотеки и дать возможность, тем кто не хочет превращать свою жизнь в тоску и однообразие, а желает развиваться, но нет вы лучше нагрузите ими свои именные порванные презики, отправите их в школу и забудете.