– Ааай, блять – выкрикнула она, схватившись за свое симпатичное личико. Да уж, как видите, женщинам больно быть со мной: могу разбить сердце и, как в случае с этой особой, могу дать по лицу, пусть случайно и своим же лицом.
Ее глубокие, чувственные глаза, горячо сверлили меня, она страстно потянулась рукой ко мне, при этом другой рукой держась за лоб, наверно, из-за того, что от моей красоты и внезапно вспыхнувших ко мне чувств у нее поднялась температура. Пламенные пальцы ее нежной ладони обожгли мое ледяное плечо, словно пытаясь дотянуться до моего ледяного сердца. Она подошла ко мне вплотную, расстояние между нами было все меньше, а чувства были все больше. Оказавшись совсем близко, моя дама горячо воскликнула:
– Да отойди, идиот, не видишь я иду? – голос был сначала очень отдаленным, но со временем усиливался.
– Совсем больной что ли? – это уже было слышно совсем хорошо. Ее низкий голос точно пробудил меня после пятисекундного нокаута, вызванного тем столкновением. Интересно, о чем я тогда думал? Наверняка нес какой-нибудь бред . Я резко почувствовал дикую боль во лбу, пришлось опереться о стену, настолько кружилась голова. Бля, как же сильно лоб горит, черт. Пока я приходил в себя, та девушка пыталась нарушить семейную идиллию папы с дочкой, видимо моего лба ей оказалось мало.
– Гриша, Гриша, я же сказала тебе все еще вчера, тебя не должно быть рядом с моей дочерью! – к нему она обратилась даже громче и нервозней, чем ко мне.
– Пап? – молодая Ксения, пока что не понимала , что происходит. Это ничего, годика три и она, думаю, все поймет.
– Давай не при ребенке, Оль – так значит ее зовут Оля, странно, что с ее раздражительностью и нервозностью у нее имя не Любовь Петровна.
– Хорошо, давай, возвращайся в класс Солнышко, собирай потихоньку рюкзак.
– Но мам, я хочу побыть с папой?
– Иди в класс! – она снова чуть повысила тон, девочка вопросительно посмотрела на отца, ожидая защиты, но тот лишь покорно согласился с ее матерью, девочка убежала, а они отошли к окну у коридора
– Оля, я хочу видеть свою дочь, пойми же наконец.
– Неужели ты ничего не понял после нашего разговора, я устала от тебя и твоих выходок – а я устал от их ругани, и так голова болит, еще их крики выслушивать.
– Ты знаешь, я изменился! Я тебе уже сто раз говорил, что девочке нужен отец!
– И у нее будет отец, достойный ее и меня, а не трутень, как ты – опираясь на стену я медленно уходил
– Оль, все будет по-другому обещаю.
– Я заберу у тебя ребенка в суде, ты не отец, Коль, извини. Ни одной копейки за все те месяцы, ни капли поддержки, а потом ты просто ушел. Если ты сам не мог прислать не рубля, то суд уж тебя точно заставит, будь уверен в этом. – диалог, конечно, уровня мелодраммки "Россия 1", могли бы хотя пооскорблять друг друга
– Я уже говорю тебе, я восстановился, все будет по другому. Всё! – Коля борется до конца, стоит признать.
– Уходи, Коль, уходи…
– Я буду бороться за свою дочь! – уже развернувшись в мою сторону, произнес Николай.
–Поборись сначала с бутылкой, Коль – хех, с бутылкой, неплохо. Фраза смешная, а ситуация то на самом деле не очень.
– Да я же говорю тебе, Оль.. – начал было Колька снова что-то доказывать, но меня это не касается. Боль отходит, и надо возвращаться в класс, не обращая на двух влюбленных внимания. Опять же от этой ситуации мне ни грустно, не весело, просто процент развода был 57, а будет 57,00001. Тут ничего удивительного. Обидно только, что голова все еще немного гудит.
Глава 4
Так легко тебя любила,
Но признаться не посмел
Так легко с тобой рассталась -
Не страдала по ночам.
***
Но чем дальше – тем больнее
Кто сказал, что время лечит?
Может, днем оно и лечит,
Да не лечит по ночам.
Данил Фомичев, 2009 г.
Четвертый урок закончился, а это значит, что пора отправляться в столовую, только тем ученикам, которые, разумеется, заплатили за свой обед. В нашей стране бесплатно кормят только больных и, возможно, кое-где бездомных, но никак не школьников. Возвращаясь в кабинет Информатических наук я встретился лицом к лицу с его хранителем. Мимо меня в тот момент прошла Любовь Петровна, пряча в руке начатую пачку. Она не упрекнула меня в том, что я ушел таскать два пакета бумаги и пропал на полчаса, а я сделал вид будто не заметил "Bond", который она тщетно пыталась спрятать, прижав к необъятной юбке 108 размера.