— Интересно, Розали. Как ты собиралась сделать это? — спросил он.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, мелкий двуличный червяк.
— Это должно было выглядеть как несчастный случай, верно? Видимо, коррозия. Ржавые автоцистерны, которые наконец прорвало? Я прав? Вы сами их портите, а затем утверждаете, что обнаружили преступную халатность со стороны производителей токсических отходов. Ну а то, что „несчастный случай“ произошел в ходе операции группы „Мать Земля“, это просто совпадение, с кем не случается? И не такое бывает, да и кто заподозрит святых „зеленых“ в грязных делах? Симпатичные парни из „Природы“ станут кричать о нехорошем коррумпированном правительстве, и подозрений не возникнет. Скажи, Розали, а они-то знают об этом? В смысле, „Природа“? Эти замечательные хиппи знают о том, что ты делаешь? Сомневаюсь. Они ведь всего лишь группа простаков, как и общественность, перед которой они проповедуют свои высокие принципы.
Точка зрения Джуди начала потихоньку проясняться.
— Ты хочешь сказать, что группа „Мать Земля“ проводит экологические диверсии, чтобы „Природа“ могла орать об этом на каждом углу? — Розали казалась искренне ошарашенной. Настолько ошарашенной, что Джуди ощутил крошечный укол сомнения.
— Вы ведь не первые, кто до этого додумался, — сказал он. — В Бюро постоянно работают агенты-провокаторы.
Наступила тишина. Она казалась такой странной в центре огромного города, у административного центра огромной международной федерации. Где-то в отдалении слышался шум — там, где полиция оттесняла людей с прилегающей к площади территории, — но в „лендровере“ определенно наступила тишина. Наконец Розали заговорила.
— Никто и никогда в жизни так меня не оскорблял, — сказала она и, не обращая внимания на пистолет Джуди, ударила его в челюсть. Джуди выронил пистолет, а Розали в тот же момент вытащила свой.
— Выходи, — сказала она. — Я отдам тебя Сондерсу.
Они вышли из „лендровера“ на огромную, темную, пустую площадь. До ее края было около двухсот ярдов, которые они прошли медленно и осторожно. Розали опасалась, как бы какой-нибудь отважный полицейский не решил подобраться поближе к неподвижной колонне.
Однако она была так поражена обвинениями Джуди, что не смогла удержаться от комментария.
— Поверить не могу, — прошептала она, тыча пистолетом в спину Джуди. — Это ведь просто шутка, верно? Ты ведь не хочешь сказать, что ФБР действительно думает, что это мы проводим экологические диверсии?
Уверенность Джуди таяла на глазах. Его теория вдруг показалась ему глуповатой. В конце концов, катастрофы не произошло, а шок и негодование Розали выглядели искренними.
— Вообще-то, — признался он, — это моя личная теория. Все остальные в Бюро подняли ее на смех.
— Да ты что, — сказала Розали с горьким сарказмом.
Как раз когда они подошли к краю площади и собирались раствориться в пустынных переулках города, послышался шум. Точнее, громкое шипение. Его издавали автоцистерны, которые они совсем недавно покинули. Джуди и Розали повернулись и увидели, что из бока одной из машин выходит пар. Затем до них дошел запах, ужасная вонь, от которой волосы в носу вставали дыбом. Розали и Джуди чуть не стошнило. В этот момент шипящая и выпускающая пар автоцистерна вроде как прогнулась… треснула посередине. Раздался всплеск, и земля вокруг начала пениться и гореть, а плиты словно растаяли.
Все, имевшие хоть малейшее представление о том, что находится в треснувшей автоцистерне, поняли: сейчас произойдет непоправимое. Это было все равно что оказаться рядом с бомбой в тот момент, когда она перестает тикать.
— Сейчас погибнут и другие машины, — сказала Розали. — Эта хрень выльется до последней капли.
Джуди был просто в шоке. Это ведь именно то, что он только что предотвратил! Но катастрофа все же произошла.
— Розали, — сказал Джуди, — это ведь не твоя работа, верно?
— Господи, разумеется, нет, чертов придурок! — огрызнулась она. — Это именно то дерьмо, с которым мы боремся.
Огонь вокруг треснувшей автоцистерны начал распространяться. Ящик Пандоры открылся, и неисчислимые беды вырвались наружу.
— Кажется, пора сваливать, — сказал Джуди. Розали его не услышала, она была уже далеко.
Глава 22 Озарение
Джуди протискивался сквозь толпу перепуганных жителей и кричащих полицейских подальше от места катастрофы. Он бы с радостью поймал такси, но их нигде не было. Мимо с гудением проносились машины спасательных служб, которые спешили по улицам города к очередному „стойлу“, из которых лошадь уже давным-давно сбежала.
Токсины неслись прочь от площади куда быстрее Джуди. Всего за несколько минут они с шипением расползлись по плитам, пролившись в водостоки и проникнув в систему водоснабжения. Как выяснилось позднее, в этом кошмаре все-таки был один положительный момент: ядовитая жидкость уничтожила чудовищную, неизвестно что символизировавшую мозаику, покрывавшую площадь. И, что интересно, прилипшая к мозаике жевательная резинка не пострадала, ведь никакая химия во вселенной не в состоянии уничтожить жвачку, которую какой-нибудь антисоциальный ублюдок решил бросить на землю.
Пока пылающая адская смесь лилась в водосток, одетые в биокостюмы ученые из „Природы“, обращались с места событий к СМИ.
— Вся водопроводная вода в Бельгии очень скоро станет непригодной для питья, — заявил главный представитель „Природы“ окружавшим его камерам.
— Минуточку, минуточку, все не так уж серьезно, — запротестовал какой-то мелкий министр, посланный сюда для того, чтобы оценить масштаб катастрофы, и одетый в биозащитный костюм размером с автобус. — Давайте только без паники, ладно? Дело не в том, что вода будет непригодна для питья, ее можно будет пить, разумеется, можно… И если у вас сильный организм, а в истории болезни нет заболеваний печени, и при условии, что вы засунете себе два пальца в рот сразу же после того, как глотнете этой воды, то отделаетесь лишь легким или, может быть, сильным поносом. Видите? Выражение „непригодная для питья“ вовсе не подходит для описания данной ситуации, и панические обобщения, которые так нравятся моим радикальным друзьям, нам нисколько не помогут.
— Все реки и ручьи, текущие из Бельгии, должны быть перегорожены плотинами на границах, — настаивал представитель „Природы“. — Также следует эвакуировать младенцев и пожилых людей. Атмосфера для них и для людей, страдающих легочными заболеваниями, будет смертельна по крайней мере месяц.
— Минуточку, минуточку, — сказал министр. — Давайте четко разберемся с терминами. Бросаться такими словами, как „смертельный“, совершенно не стоит. Что именно мы имеем в виду, используя термин „смертельный“? Как вы думаете? Если мои друзья-паникеры хотят сказать, что воздух в этом районе убьет младенцев и старушек, то да, возможно, для данного высказывания есть определенные предпосылки, но трупы считать еще рановато, верно? А что касается закрытия границ Бельгии, то я хотел бы напомнить моему собеседнику, что именно его друзья-террористы слили эту чертову хрень в Брюсселе.
— Возможно, министр бы предпочел, чтобы катастрофа случилась в Лилле? Или в Остенде? Или, может быть, в Ла-Манше?
Разумеется, министр, проживавший в Брюсселе, именно это и предпочел бы, но вслух ничего такого не сказал.
— Произошел разлом цистерны. Мы предупреждали об этом долгие годы. Не случись катастрофа сейчас, она случилась бы во время следующей перевозки или чуть позже. Жители Европы должны быть благодарны активистам группы „Мать Земля“, доставившим этот смертельный груз прямо под нос правительству. Теперь те, чья жадность, лень или эгоистичное спокойствие привели к этой ужасной аварии, вынуждены лицом к лицу столкнуться с результатами своего бездействия.
— Ну, все же понимают, что это совершеннейшая чушь, — сказал министр, — я могу это предельно четко обосновать в семнадцати простых пунктах. Позвольте начать со второго пункта, потому что он отчасти связан с первым, а отчасти — с третьим. Разумеется, когда придет время, я обращусь и к первому пункту, а уже затем перейду ко всем последующим.