– Ключ до двери нужно ещё донести, а впереди тебя ждёт множество опасностей. У меня остались очки оракула, я смогу дать тебе советы о том, как пройти до Башни. А взамен ты пообещаешь, что поддержишь правило о запрете опыта за людей.
– Где поддержу?
– Точно никто не знает, но у игроков появится возможность вводить новые правила. Ну, ты принимаешь моё предложение?
Я посмотрел на своё войско. Френды сидели в лодке расслабленно, их разморила поездка, они ещё не почувствовали острого вкуса опасности, что оставляет во рту и в душе вечный привкус тревоги. Пухляши, наоборот, жались друг к дружке, крепко обхватив потными ручками двустволки, даже удивительно, как правильно оценивали ситуацию их инстинкты. Костыли и Милфы выглядели деловито и собранно, всем своим видам выражая готовность к бою.
– Нет, – ответил я.
– Но почему? – взвилась Орхи, нервно прикусывая губу. – Тебе не жалко людей?
– Людей мне жалко, но обещать поддержку непонятно чему непонятно где я не собираюсь. К тому же, ты мне ничего существенного не предложила. Ключ к Двери я сумею поднести и сам, посмотрим, что там за препятствия.
– Ты не слышишь меня, – её глаза вдруг расширились. – Я поняла, ты не слышишь меня! Ты не слышишь никого! Какую бы хорошую и правильную идею тебе не предлагали, ты всё равно отвергнешь её просто потому, что она не твоя!
– Всё верно, – усмехнулся я. – Слушать врагов – последнее дело.
– Глупый мальчишка! Ты думаешь, что все вокруг враги? Что все хотят тебе зла? Что всё, что я говорю – заведомая ложь? Поэтому ты не прислушиваешься к нам? Ни ко мне, ни к старой брухе Кастиле?
Я засмеялся.
Почему ты так недоумеваешь, оракул Орхи? Нельзя, чтобы слова и идеи врагов имели надо тобой силу – не успеешь оглянуться, как проиграешь. А проигрыш в нашей игре означает смерть.
– Нееет, – продолжала собеседница. – Не глупый… бедный мальчишка! Что с тобой сделал С.У.Р., во что превратил? Ты такая же заблудшая овечка, как и Литтлмаус! Очередное сотворённое С.У.Р.-ом чудовище! Неужели в твоём сердце не осталось хотя бы капельки доверия?
– Смешно слышать о доверии от той, что нанесла удар в спину, – изумился я. – Ладно, раз нам договариваться не о чем, Орхи, то предлагаю тебе выбор: либо ты поворачиваешь назад, либо мы кончаем вас всех прямо здесь, на реке.
Внезапно меня толкнул в спину маленький кулачок.
Я обернулся.
За мной стояла Элион.
– Мне кажется, спасти людей от смерти – это правильная цель, – с ходу взяла быка за рога маленькая демоница.
– Мне тоже, – кивнул я. – Но слушать врага мы не будем.
– Согласна, но зачем слушать её, если можно пойти своим путём? Если правила можно изменить, то давай изменим их! Сами!
Я размышлял ровно секунду.
В конце концов, Элион была права – жизни людей надо спасать, а чёртовы правила, если их можно изменить, надо менять.
– Хорошо, – я погладил принцессу по голове. – Ты права.
– Просто я совесть нашей команды! – радостно улыбнулась Элион.
– А ты неплоха, девочка, – крикнула Орхи с соседней лодки. – Ладно, я не буду брать с тебя никаких обещаний, Хозяин Качалки, но позволь нам хотя бы сопроводить вас до Башни… Что это за свист?
Приближающийся свист услышал и я. Подняв глаза к небу, я успел заметить пролетевший на высоте самолёт.
– Держитесь за что-то плавучее! – отчаянно крикнул я, шестым чувством понимая, что ничего хорошего этот свист не предвещает.
Авиационные бомбы влетели в воду и с задержкой в секунду подорвались уже под водой, вызывая гидроудар, легко опрокинувшей наши утлые моторные лодочки.
Моя моторка подлетела на образованной гидроударом волне, раскидывая своих обитателей, и в мгновение свободного полёта я успел со злым удовлетворением отметить, что Орхи досталось больше чем нам – бомбы упали точно на её соклановцев, по моим союзникам же немного промазали.
А затем я погрузился в холодные воды Амазонки, сейчас бурлящие после взрывов. Дёрнулся раз, другой, третий, вырываясь из утягивающих меня на глубину потоков.
Смог.
Всплываю на поверхность, еле удерживаясь в бурлящем потоке. Какое-то береговое течение уносит меня всё дальше и дальше от перевёрнутых лодок.
На счастье, рядом со мной проплывает пластиковое весло. Хватаюсь за него, держусь на плаву. Пытаюсь грести к лодкам… и бросаю эту затею, потому что по небу пролетает ещё один самолёт. Или тот же, я их не различаю.
Знакомый свист авиационных бомб, и я гребу в обратном направлении, подальше от лодок.
Бух! Бух! Бух! Глухие взрывы вновь взбудораживают воды, и поднятая ими волна накрывает меня с головой, заворачивает в свои мокрые удушающие объятья, тянет в глубину и куда-то в сторону.
Вновь борьба за жизнь, весло вырывается у меня из рук. На глубине – смерть, но где она, эта глубина? Вверху или внизу? Куда плыть?
И всё же я борюсь, словно лягушка шевелю руками и ногами, пытаюсь плыть к поверхности, к берегу, борясь с пришедшей в ярость водой.
Я выплываю всего на мгновение, хватаю ртом воздух, но волна ещё не отпустила меня, она всё ещё сжимает моё тельце в объятьях и несёт на какое-то дерево, что пустило корни прямо в реку. Отчаянно группируюсь, но всё равно удар о корни выбивает из меня весь дух.
Оторванное весло прилетает сзади, прибивается рядом, я хватаюсь за это весло с одной мысль – только бы не выпустить. Напрасно.
Волна бьёт меня виском обо что-то твёрдое, и приходит мокрая, вязкая темнота полузабытья.
Я чувствую, что река куда-то тянет меня, что плыву, что я вроде бы дышу, но очнуться окончательно, скинуть с себя грогу не выходит.
В конце концов, я отдаюсь воле реки и темноты.
Эпилог + краткое послесловие
Я очнулся на речном берегу от того, что кашлял и выблёвывал воду из лёгких и желудка.
Когда немного оклемался, понял, как же мне повезло – совсем рядом огромная анаконда нетороплива душила ещё живого Пуха. Бедняга жалобно стонал, не в силах вырваться из смертельного кольца. Змея не торопилась, давая пухлику возможность потратить все свои силы, выдохнуться в безуспешных попытках освободиться, чтобы затем без проблем прикончить его.
Я встал, пошатываясь, сделал шаг вперёд, покидая непривычно красную воду. Стоп, отчего такой цвет?
Оглядываюсь и вижу на воде пробковый шлем, а под ним – бурлящее красное пятно. Маленькие рыбки терзали уже мёртвое человеческое тело, которое то всплывало, то погружалось под воду.
Настоящее пиршество пираний – словно фильм ужасов смотрю.
– Аааа, п… ма… те! – внезапно закричало тело, и я понял, что оно живое.
Обглоданное лицо не опознать. Кто он, мой или Орхин? Тьфу! Вглядываюсь в статус – это Саня из Френдов.
Не повезло пираньям – что там кушать на студентике, кожа да кости…
– По… те! – всё слабее крик, всё краснее вода.
Раз ты мой вассал, то конечно я помогу.
Вскидываю руку с Железным Феликсом и, дождавшись, пока Саня в очередной раз появится над водой, метким выстрелом вышибаю ему мозги.
– Покойся с миром, воин, ты погиб, сражаясь, – я салютую кровавому пятну на реке револьвером. – Или, по крайней мере, барахтаясь.
Иду к анаконде, которая обмотала Пуха так плотно, что из-под толстых колец торчали только вывернутая в плече рука и верхняя часть лица.
В глазах главы Пухликов мольба.
– Помочь тебе? – спрашиваю участливо. – Моргни, если да, два раза – если нет.
Сначала он моргнул один раз. Затем понял и начал хлопать веками, отчаянно вращая глазами.
– Не хочешь помощи? Ну тогда я пойду, – я пожимаю плечами и разворачиваюсь.
Каждый сам себе друг и сам себе враг.
– Убей змею, – слышу за спиной сдавленное сипение Пуха, сумевшего как-то освободить рот. – Не меня…
Но это его последние силы. Почувствовав близость победы, анаконда зашевелилась, смыкая тиски смертельного захвата.
Я обернулся, чтобы увидеть перекошенное в немом крике лицо пухлика. Его рот раскрывался и закрывался, но не было воздуха в лёгких, он не мог вдохнуть.