Мул улыбнулся с настоящим наслаждением — и с неожиданным, удивительным порывом жестокости, который, как почувствовал Ченнис, выдвигается и тут же отступает вглубь.
— Да нет, ясно, что Второй Фонд был предупрежден. Для чего тогда некоему Бейлу Ченнису появляться на Калгане, управлять моими людьми и принимать на себя неблагодарную задачу перехитрить меня? Предупреждение пришло слишком поздно, вот и все.
— Тогда, — Ченнис позволил сожалению просочиться из него наружу, — ты даже не знаешь, что такое Второй Фонд, или не проникаешь в глубинный смысл того, что происходит.
Выиграть время!
Мул почувствовал сожаление противника, и его глаза сузились с мгновенной враждебностью. Знакомым жестом он потер нос четырьмя пальцами и отрывисто сказал:
— Развлекись, так и быть. Ну, так что Второй Фонд?
Ченнис умышленно говорил больше в словах, чем в эмоциональных символах:
— Из того, что я слышал, именно тайна, которая окружала Второй Фонд, больше всего запутала Миса. Селдон основал два подразделения совсем по-разному. Первый Фонд был выставкой напоказ, поразившей за два столетия пол-Галактики. А Второй — бездной сплошного мрака.
Ты не поймешь, почему так было, если не сможешь еще раз ощутить интеллектуальную атмосферу дней умирающей Империи. Это было время абсолютов, великой конечной всеобщности, по крайней мере в мыслях. Это был вздох распадающейся культуры, конечно. Преграды были построены Империей, чтобы сдержать дальнейшее развитие идей. Именно восстание против этих преград сделало Селдона знаменитым. Это была та последняя вспышка в нем молодого созидания, которая осветила Империю в закатном зареве и туманно возвестила поднимающееся солнце Второй Империи.
— Очень драматично. Ну и что?
— Так вот, он создал свои Фонды по законам психоистории — но кто лучше него знал, что даже эти законы относительны? Он никогда не создавал законченного продукта. Законченные продукты — для разлагающихся умов. Его же детище было эволюционирующим механизмом, и Второй Фонд был инструментом этой эволюции. Мы, Первый Гражданин Временного Союза Миров, мы стражи Плана Селдона. Только мы!
— Ты пытаешься убедить себя в мужестве, — спросил Мул презрительно, — или стараешься поразить меня? Второй Фонд, План Селдона, Вторая Империя — все это ни капельки не привлекает меня. Не затрагивает никакую струну жалости, сочувствия, ответственности, никакой другой источник эмоциональной помощи, который ты, наверное, пытаешься нащупать во мне. И в любом случае, бедный глупец, говори о Втором Фонде в прошедшем времени — потому что он уничтожен.
Ченнис ощутил эмоциональный потенциал, который давил на его разум с увеличивающейся интенсивностью, когда Мул поднялся со стула и приблизился. Он яростно сопротивлялся, но что-то неумолимо вползло в него, подминая и сковывая его сознание все больше и больше…
Он почувствовал за собой стену, а Мул стоял лицом к лицу с ним — кожа да кости, подбоченясь, губы в ужасной улыбке под этой горой носа.
Мул заговорил:
— Твоя игра закончена, Ченнис. Ваша игра, всех людей того, что называли Вторым Фондом. Называли! Называли!
Чего ты сидел здесь и ждал все это время, болтая с Притчером — когда ты должен был одолеть его и забрать бластер без малейшего физического усилия? Ты ждал меня, признайся, ждал, чтобы встретить меня в ситуации, которая не пробудила бы у меня подозрений!
И то, что я был готов ко всему, для тебя очень плохо. Я раскусил тебя. Я хорошо изучил тебя, Ченнис из Второго Фонда.
Чего же ты ждешь сейчас? Ты все еще в отчаянии бросаешь в меня слова, как будто простой звук твоего голоса сможет приморозить меня к сиденью. И все это время, пока ты говоришь, что-то в твоем уме ждет и ждет, и все еще ждет. Но никто не приходит. Никто из тех, кого ты ждешь — никто из твоих союзников. Ты здесь один, Ченнис, и ты останешься один. Знаешь, почему?
Потому что твой Второй Фонд ошибся во мне до конца. Я знал их план раньше. Они думали, я последую сюда за тобой — и стану хорошей начинкой для их пирога. Ты действительно должен был быть приманкой — приманкой для бедного, глупого, хилого мутанта, так спешащего по горячим следам Империи, что он слепо упал бы в очевидную западню. Но разве взят в плен я?
Интересно, приходило ли им в голову, что я вряд ли окажусь здесь без моего Флота, против артиллерии любого подразделения которого они совершенно и ничтожно беспомощны? Думали ли они, что я не буду задерживаться для дискуссий или ждать событий?