Прошло две секунды. Очень долго они шли.
О смерти я не думал. Я ждал когда появится пламя и хотел услышать звук.
Прошло семь секунд. Взрыва не было.
На край окопа стали вползать деды и щериться своей такой удачной шутке.
— Мы думали, он на Героя Советского Союза потянуть хочет, гранату собой прикрыл, — Леха показывал на меня всем остальным, — а он смотрит на нее как ботаник на кузнечиков.
Тут только до меня дошло что должно было произойти — мое разорванное тело должно было подкинуть взрывной волной вверх, разорвать на части и упавшие обратно на землю нашпигованные осколками куски парного мяса служили бы уродливой карикатурой на полноценный труп сержанта Семина, погибшего "при выполнении интернационального долга".
— Уроды вы, вот вы кто, — грустно сказал я, взял свой пулемет и не оглядываясь на Елисея пошел вниз, к броне.
Гранату и запчасти к ней, я тоже, между прочим, с собой прихватил. Ничего сложного: взяли запал, не вворачивая в гранату взорвали его, а потом собрали и ввинтили как положено. С виду — боевая граната с рабочим запалом, потому, что прогоревший стержень вкручен и его не видно. Можешь хоть два часа крутить ее в руках, но не отличишь от боевой.
"А почему бы и мне не пошутить?".
Внизу на позиции минометчики собирались обедать. На плащ-палатке был уже положен нарезанный хлеб, расставлены тарелки, оставалось только снять с костра казанок. Усевшись в круг возле "стола" минометчики смотрели как кашевар кусочками картона пытается обхватить горячие ручки казанка.
— А это вам на десерт, — вместо "приятного аппетита" я подошел к минометчикам, показал гранату, выдернул кольцо и кинул зеленую ребристую чушку им на плащ-палатку.
Отличников боевой и политической подготовки стремительней чиха разметало взрывной волной инстинктивного страха.
— Дурак ты, Сэмэн, — сообщили они мне через полминуты, вылезая из укрытий, — лучше иди отсюда.
"Не поняли шутки. Не оценили…".
Энергия требовала выхода — надо мной пошутили, а я еще ни над кем!
— Сержант Семин, ко мне, — вот неймется этому Акимову.
— Я занят, тащ старший лейтенант.
Я в самом деле был занят — я искал Аскера, чтобы на нем отыграться за его земляков.
— Что-о-о-о? — любой оперный певец позавидовал бы такой способности тянуть звук.
— Да ладно, вам, тащ старший лейтенант. Скоро обедать будем.
Я уже подошел к "дробь первому", за которым наверняка должен был спать Аскер, когда меня догнал замкомроты.
— Смирно, товарищ сержант, — попытался он меня построить, — когда с вами офицер разговаривает.
"Где-то я это уже слышал? В каком-то хорошем фильме про таможню, которой за державу обидно…".
— Ну и что, что офицер? — во мне проснулась и сладко потянулась родная Мордовия, по упрямству своих жителей далеко обгоняющая другие уголки планеты, — это вы в полку — офицер, а тут на операции…
А что, собственно "на операции"?
"А вот что!":
— Держи!
Я вытащил свою фальшивую гранату, перед носом у Акимова выдернул чеку и кинул болванку под ноги старшего лейтенанта, так не вовремя вспомянувшего об уставных взаимоотношениях в армии, ведущей боевые действия.
Кинуть-то я кинул, да только сам же и обалдел от того эффекта, который произвел. Мы стояли почти вплотную к бэтээру. Увидев у себя под ногами гранату без чеки, Акимов одной рукой уцепился за поручень возле командирского люка, сильно оттолкнулся обеими ногами и легко, как птица, перенес свое тело на другую сторону бэтээра.
Высота БТР-70 — 2 метра 20 сантиметров. Ширина — два-восемьдесят. Подведите к снаряду с такими же параметрами олимпийского чемпиона по гимнастике, попросите его повторить упражнение, пообещайте в случае успеха еще три олимпийских медали и золотой кубок в придачу — не выполнит!
Уссмотрится тридцать три раза, но не сможет!
Из-за носа бэтээра вылетел Акимов — белее, чем фата невесты. Я как увидел его, так и заржал:
— Ах-ха-ха-ха-ха! Оф-фиц-цер!
Замкомроты подбежал ко мне и ударил меня в грудь больно.
В ответ на это он получил с правой по сопатке, но ответил двумя ударами, сильнее первого. Я временно забыл как дышать, а потому согнулся и ответить не смог.