Если бы мы не стреляли по душманам под Талуканом и несколько дней назад в горах, когда громили базу, то в случае, если бы нас не убили сами душманы, наши командиры за трусость и неуместный пацифизм посадили бы нас в тюрьму.
Второй год службы призрак тюрьмы витал где-то рядом с нами и не был какой-то там надуманной страшилкой — Плехов регулярно доводил до личного состава полка приказы с указанием кому конкретно и за что именно влепил срок военный трибунал.
Ну, а раз так, раз у нас нет иного выхода из этого проклятого Богом Афгана, кроме как глядеть на календарь и считать дни до дембеля, то и этой бородатой обезьяне за прилавком мы не дадим никакого иного выбора, кроме как обслужить нас по высшему разряду.
И никакие мы не "злые".
Кто злой? Шкарупа? Олег? Мартын?
Я злой? Да я год назад человека не мог по лицу ударить, а теперь не задумываясь нажимаю на спусковой крючок, когда совмещаю мушку и прицельную планку на цели. Кто меня таким сделал? Акимов? Бобыльков? Баценков? Мой друг капитан Скубиев?
Нет.
Они меня не учили грабить афганцев и бить им в бороду прикладом.
Воевать — учили, а жестокости — нет.
Ответьте мне: кто "отключает голову" у солдата и приучает его жить на автопилоте, действуя безошибочно в той или иной обстановке лишь на инстинктах, выработанных уставами, приказами, инструкциями, наставлениями, многократными занятиями на полигоне и пиковыми ситуациями на операциях?
Система!
А сейчас, в этом тесном дукане, Система проявляется в том, что на нас форма советских Вооруженных Сил, даром, что помятая и нечистая, и у нас при себе оружие. А перед нами — негражданин СССР, находящийся в зоне ведения боевых действий. Даже если бы у него и было оружие, которое он мог бы обратить против нас троих, то это было бы последнее, что он сделал в своей жизни. Я пристрелил бы его тут же, не сходя с места. Пристрелил, дал красную ракету, вызвал Акимова, а тот, как мой командир, предъявил бы военному прокурору и всем особистам нашей дивизии труп уничтоженного мной душмана, застигнутого с оружием в руках.
И ничего бы, кроме медали, мне за это не было.
Система!
Система в том, что это бородатое животное суть насекомое, клоп, мокрица пред Господом Богом своим — сержантом Сухопутных Войск Семиным Андреем Борисовичем. Надавлю ногтем — и щелкнет как гнида отобранной моими руками жизнью.
Нам показалось, что теперь нужная степень доверительности отношений между советской и афганской стороной достигнута. Вон, этот басмач нам даже яблок на бакшиш дал. Теперь можно переходить к торговле. Олег вертел в руках две зеленых купюры по десять афошек и готов был приступить к торгам как азиат с азиатом. Дукандор увидел деньги и… страх перед шурави моментально пал жертвой тяги в наживе и обороту. Ничего с этим не поделаешь — такие уж торгаши народец. Это в крови. Если перед расстрелом торгашу удастся продать свой нательный крестик палачу, то, пересчитав деньги, он умрет через минуту совершенно удовлетворенный своей ловкостью.
— Сколько стоит килограмм яблок? — Олег облокотился на прилавок для долгого разговора.
— Сто афгани! — прорычал дукандор, глядя на афошки в руках у Елисея.
Цена была завышена по крайней мере впятеро, потому что справедливо было бы заплатить только двадцать. Ни в одном дукане от Шибиргана до Пули-Хумри яблоки не поднимались в цене выше двадцати пяти афошек или одного чека Внешпосылторга. Но Олег недаром всю жизнь прожил в Ташкенте и все азиатские хитрости, сопутствующие торгу, знал и умел обходить в совершенстве.
— Откуда родом? — был задан вопрос басмачу и этот вопрос угодил в цель: дукандор не был уроженцем этих мест.
В Афганистане торговля, то есть процесс мены денег на товары, это целая философия. Умение торговаться уважается и приветствуется. И торгуются не как у нас, примитивно и просто прося скидки на товар, а общаясь и обмениваясь новостями. В стране, где туго с почтой и слабо с телевидением дуканы и рынки это как раз те места где можно получить свежую и часто достоверную информацию, а дукандоры — самые информированные люди в стране. Не принято класть деньги на прилавок и тут же забирать товар — надо поговорить. Иначе — обида для почтенного продавца Вот только некоторых тем нельзя касаться категорически, например жены и дочери главы семьи.
Вопрос о месте рождения срезал цену до шестидесяти. Двумя меткими вопросами "живы ли родители и как их здоровье?" и "как идет торговля" Олег довел стоимость яблок до искомых двадцати афошек. Обязательные вопросы о соседях и отношениях с ними, если у семьи своя земля, есть ли знакомые в Кундузе и у кого из них лучше всего делать покупки, довели до того, что бородатый дукандор, все еще хлюпая кровью, преисполнился к нам самой искренней симпатии.