— Как будете служить, так будете и заменяться, товарищ старший лейтенант, — я высказался за всех сержантов.
— Фамилия?
— Командир второго отделения четвертого взвода сержант Семин.
— Семин остаться, остальные — в строй.
"Если он на меня руку поднимет, то я его, козла, прямо тут урою", — ничего доброго от нового ротного я не ждал.
— Вот что, сержант, — тон Юсупа стал неуставным, — Я тут человек новый, многого еще не знаю. Помоги мне собрать рюкзак, когда на операцию выезжать будем.
— Есть помочь собрать рюкзак.
Заметив недоверие в глазах Юсупа, я добавил:
— Да поможем, поможем, товарищ старший лейтенант. Не беспокойтесь. Командуйте ротой спокойно. Разрешите встать в строй?
В строю меня пихнули сзади нетерпеливые сослуживцы:
— Ну, чего? Чего он? Зачем оставлял?
— Да нормальный он мужик, пацаны. Не забивайте на него, — успокоил я их.
С этого утра жизнь покатилась кувырком.
Вечером мы заступили в караул, а на следующий день после обеда, перед сменой, особисты приволокли на губу двух черпаков с позиции в совершенно невменяемом состоянии.
Обкурились, придурки.
На трассе Хайратон-Кабул за Ташкурганским ущельем стояла позиция зенитчиков. Помимо стрелкового оружия, авторитета в глазах окрестной басмоты им прибавляла ЗУшка — зенитная установка из двух спаренных скорострельных пушек. Для Афгана ЗУшка была очень подходящим оружием, так как могла вести огонь и по горам и по дороге. Два долболета второго года службы, сидя на этой ЗУшке, "рубили фишку" по охране и обороне своего участка трассы и лежащего рядом с ним трубопровода. Чтобы скоротать часы сидения на посту, они, разумеется, долбанули чарса. Сколько они того чарса выкурили неизвестно, но клеммы у них окислились, потому, что они стали стрелять по идущему КАМАЗу нашего же полка.
Из пушек по тенту!
Орлы-зенитчики свое дело знали очень хорошо, во время учебных и зачетных стрельб нормативы выполняли на "отлично" и по движущейся цели попасть смогли. Да как попасть! Ювелирно! Не повредив кабины, разнесли тент в клочья.
Под тентом три молодых бойца везли белье восьмой роты и второго противотанкового взвода на полковую прачку. Всех троих порвало в клочья и в своем кузове КАМАЗ привез в полк огромный ворох окровавленного белья с безобразными кусками мяса на нем.
Особисты лично заперли двух уродов в камеру для подследственных на навесной замок, а ключ унесли с собой, пообещав каждые четыре часа выводить арестованных на оправку.
Три трупа.
Небоевые потери.
Через день новая небоевая потеря. На участке Хайратон-Фреза.
Ну, казалось бы, никаких происшествий тут быть не может. Трасса прямая и ровная. Справа и слева пустыня. Все просматривается на десятки километров вокруг, а горы, которые стоят за нашим полком, видны даже из Хайратона. Топи на газ и жми по прямой к этим горам. Доедешь до Фрезы, поворачивай налево и через пять минут уткнешься носом в полковые ворота.
Молодой воин заснул за рулем ГАЗ-66, выехал на встречную полосу аккурат под идущий КАМАЗ.
Кабина всмятку, водитель в лепешку.
Кто виноват в том, что дух заснул за рулем?
Сам дух в первую очередь.
Но еще больше — старослужащие РМО, которые гоняли пацана ночью, не дав ему выспаться перед рейсом.
Аскер учудил.
Взял и сошел с ума. То ли чарсом обкурился, то ли не вынес тягот и лишений воинской службы, то ли на операциях впечатлений набрался и не перенес в здравом рассудке.
Мы сначала не замечали за ним ничего такого: пацан как пацан. Наш обычный миляга-Аскер. Самый злой черпак нашей роты. Вот только…
Сидит, допустим, наш четвертый взвод за чисткой оружия. Все чистят и Аскер драит свой АГС. И вдруг он выдает:
— Здорово, Андрюх, — и руку протягивает.
— Здорово, Аскер, — жму я протянутую руку.
Через минуту он снова:
— Здорово, Елисей, — и здоровается на этот раз с Олегом.
И так со всеми подряд через равные промежутки:
— Здорово, Адам.
— Здорово, Мартын
— Здорово, Леха.
Со всем взводом раза по три поздоровается.
Так проходит день, другой. Аскер здоровается со всяким, кого ни увидит и не важно сколько раз за день человек попадется ему на глаза. На третий день Аскера в караул не берут и оставляют в роте, а на утро после смены караула он выходит из берегов.
Полковой развод.
Первая шеренга полка алеет лычками.
На десять шагов впереди строя стоит линейка прапорщиков.