Отвернувшись от Приората Сиона, он навлек на себя ярость Петра, и в ордене решили наказать предателя. В еду Готфрида стали понемногу добавлять растительный яд, и эта приправа медленно свела его в могилу. Сам защитник Гроба Господня, как и его личный врач, считал, что смертельным недугом, поразившим его, был тиф.
Чтобы завладеть Граалем, Приорат не единожды совершал бесчестные поступки. Хитростью он поднял людей на крестовый поход, и эта хитрость обрекла на гибель тысячи. Он искусно тянул за нити, чтобы завладеть Иерусалимом. Он сделал Готфрида властителем Священного города — и убил его, после того как тот перестал быть ему полезен. И пусть Грааль — божественная вещь, несущая добро, люди, стремящиеся его заполучить, отнюдь не божественны. Наоборот, поиск Грааля обращает их в прислужников дьявола, они, на словах проповедуя справедливость, на деле мучают и убивают ради достижения своей цели.
После смерти Готфрида, в среду 18 июля 1100 года, поиск Грааля продолжался еще долгое время. Однако без меня. Слишком глубоки были раны в моей душе, слишком непрочными стали узы, связывающие меня когда-то с Сионом. С каждым днем я все яснее вижу, какую несправедливость вершил Приорат во имя справедливости.
И тогда я повернулся от тьмы к свету и поклялся никогда больше не повиноваться вслепую словам жадных до власти фанатиков, какими бы заманчивыми ни были их обещания. Вместо этого я пообещал отныне посвятить свою жизнь истинной справедливости. Вот так я убежал однажды ночью прочь от Иерусалима, прочь от смерти и гибели, чтобы меня также не отравили или не извели каким-либо иным способом посвященные.
В течение последних лет ко мне примкнули несколько единомышленников. Как и апостолов Иисуса, нас всего двенадцать человек, но среди нас не только христиане, а также мусульмане и евреи. Среди нас есть даже один нумидиец, человек с иссиня-черной кожей и душой благородного воина. Всех нас объединяет чувство разочарования. Хотя в этой войне мы сражались на разных сторонах, каждый про себя думал, что выступает на стороне справедливости. Уверенные в правоте, мы убивали, но все-таки в конце концов поняли, что были только подручными жадных до власти интриганов. Все мы чувствовали себя обманутыми, все пришли к осознанию, что есть лишь один путь к истинной справедливости — беспристрастная и трезвая рассудительность, разум, свободный от религиозного фанатизма.
Нас можно упрекнуть в самонадеянности, и этот упрек мы считаем вполне заслуженным. Ведь мы претендуем на право королей и епископов — решать, что справедливо, а что нет. Но даже если мы ошибались, Бог, Аллах и все боги мира будут свидетелями, что мы всегда действовали из лучших побуждений. Мы хотим творить дело милосердия и бороться за то, чтобы в мире стало чуть больше справедливости. Возлагая руки на наш герб, «меч и розу», мы клянемся в этом.
15
Эммет Уолш потянулся, чтобы прогнать усталость и размять онемевшие суставы. Ночь была короткой. Сначала разрушение Лейли-Касла, затем поход по горам сюда, в убежище, и, наконец, история Робера де Монфора. Эммет мало спал. И теперь он чувствовал себя настолько изнуренным, что хотел только одного — навсегда остаться в этой пещере.
Однако предстояло еще многое сделать.
Последние два часа он провел, завернувшись в одеяло, сидя на неудобном стуле, не то в полудреме, не то в раздумьях. И пришел к выводу, что необходимо выполнить две вещи. Во-первых, разыскать Энтони Нангалу и спасти его, если только он еще жив. Во-вторых, узнать, кто ответствен за нападение на замок. Под подозрение попадали двое — преследователь Лары Мозени и похититель Энтони Нангалы. Возможно, имелся еще кто-то, но, кроме этих двух следов, у них все равно больше ничего не было.
Он услышал, как Лара повернулась на бок на походной кровати, и бросил на нее взгляд.
— Доброе утро, — сказал он.
— Не знаю, что может быть доброго этим утром, — пробормотала она.
«Я тоже», — подумал он.
Последние события все еще давили на него тяжким грузом, даже больше, чем ночью. Именно теперь, по прошествии некоторого времени, невыносимая боль утраты всей силой обрушилась на него. Разрушенный замок, погибшие друзья. В один день он потерял смысл жизни.
— Ты все еще злишься на меня? — спросила Лара.