Беседа шла на английском языке, но Рейхан понимала достаточно.
— Не теперь! Она должна здесь постоянно находиться. Давайте позже поговорим об этом! — Это был голос Гольдмана.
— Мы не можем позволить работать в лаборатории человеку, представляющему для нас опасность. — Голос шейха Ассада. — Через шесть дней мы сами подвергнемся омоложению. Не хочу никаких сбоев, когда цель уже столь близка!
— Женщина не представляет никакой опасности. Просто она была не в курсе настоящего положения вещей и поэтому поражена. До сих пор она занималась опытами только над животными.
Предположение Рейхан подтвердилось: оба говорили о ней. Заинтригованная, она подошла ближе к двери.
Теперь снова голос Ассада:
— Я знаю о вашей слабости к этой женщине. Но позаботьтесь о том, чтобы она сохраняла самообладание и не разболтала о том, что происходит в этой лаборатории.
— Ничего подобного она не станет делать, так как надеется сама получить пользу от нашего проекта.
— Когда-нибудь она заметит, что мы не можем ей помочь!
— Я позабочусь о том, чтобы она и дальше продолжала верить в обратное.
Дальнейшие слова Рейхан уже не воспринимала. Словно парализованная, она стояла у двери кабинета и пыталась взять себя в руки. Доктор Гольдман обманывал ее в течение долгих лет! Сначала нервное потрясение от процедуры добычи свежих клеток, теперь это!
У Рейхан возникло чувство, что кто-то выбил у нее почву из-под ног и теперь она падает в бездонную черную дыру.
«Нет никакого спасения, — в смятении думала она. — Ни для моей семьи, ни для меня, ни для других ВИЧ-инфицированных». На глазах выступили слезы отчаяния и ярости. Гольдман и Ассад, дав ей надежду, обманули и бесстыдно использовали ее!
За притворенной дверью ей послышалось какое-то движение. Теперь она больше не слышала голосов, а только шаги. Беседа была закончена.
«Если Гольдман и Ассад увидят меня здесь, они заподозрят, что я подслушивала! — молнией пронеслось у нее в голове. — Тогда они поймут, что больше не могут мне доверять. Нужно быстро исчезнуть отсюда!»
Чтобы не выдать себя, она мгновенно стащила с ног туфли и на цыпочках выбралась в коридор. Тихо прикрыла за собой дверь. Готово! Она снова обулась. Теперь осталось только зайти за ближайший угол, и она будет вне опасности.
Еще не успев достичь ближайшего угла коридора, она почувствовала, что оба мужчины вышли вслед за нею. И сразу услышала голос Гольдмана:
— Рейхан? Рейхан, это вы?
Она развернулась и постаралась придать лицу спокойное выражение, чтобы ничем не выдать себя. Доктор Гольдман поманил ее к себе и одновременно попрощался с Ассадом. Шейх ушел.
— Я уже просил найти вас, Рейхан, — сказал Гольдман. — Где вы пропали? Я беспокоился о вас.
— Я позволила себе выкурить несколько сигарет, — призналась она.
Гольдман кивнул, не отрывая от нее пронизывающего взгляда.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Я должен был предупредить, что вас сегодня ожидает в операционной. Это была моя ошибка. Вы не возражаете, если мы поговорим об этом в моем кабинете?
Она последовала за ним в уютно обставленную, но без окон комнату. Здесь на полу был постелен не линолеум, а паркет. Письменный стол и обтянутые тканью с восточными мотивами кресла стояли на большом персидском ковре ручной работы. Вся стена за креслом была уставлена внушительного вида книжными полками.
Рейхан и Гольдман сели за стол для совещаний.
— Вам лучше? — спросил ученый.
— Немного, — солгала Рейхан.
Что она могла еще сказать? Что ни в коем случае не будет участвовать в мерзостях, которые творились в лаборатории?
— Я прекрасно понимаю вашу реакцию.
При этих словах Гольдман прикоснулся к ее руке. Мягкий, почти нежный жест.
— Мне самому глубоко неприятен способ, которым нам приходится действовать, — убивать одних людей, чтобы другие смогли жить. Это ужасно, но необходимо.
Пытливым взглядом он заглянул ей в глаза. Она вздрогнула от почти магической силы, исходившей от Гольдмана.
— Я уверен, потом мы найдем другое, более гуманное решение. Но в настоящее время это единственный путь, позволяющий исключать осложнения.
Рейхан почувствовала, как слезы навернулись на глаза.