А потом сдерживать себя стало невозможно. Я поцеловал Энию в губы, осторожно стягивая с нее одежду и вдыхая ее запах.
Хотелось дарить ей наслаждение. Слышать ее стоны. Чтобы и она меня запомнила.
Я думал, что вчерашняя ночь была самой лучшей в моей жизни. Но сегодня все ощущалось в сто раз ближе, ярче и сильнее. Словно мы единое целое. Как будто мы созданы только друг для друга. И как будто больше в этом мире никого и ничего нет. Даже времени.
— Я люблю тебя, Рик, — прошептала Эния, засыпая у меня на плече и сделав меня самым счастливым волком в мире.
— Я тоже тебя люблю.
Боюсь, моих слов Эния уже не расслышала. Ну и пусть. Неважно. Это ведь просто слова. Я тоже уснул.
Я снова лежал и слушал дыхание Энии. Но на это раз, даже не отрывая глаз, я знал, что это не сон. Потому что такое мне присниться не могло. Фантазии не хватило бы.
И, как ни странно, я был совершенно спокоен и готов к бою.
Я учуял Кайрена еще до того, как он постучал в неплотно прикрытую дверь, так что мне хватило времени, чтобы осторожно вытащить руку из-под головы Энии, тихо встать и натянуть штаны.
Я вышел к Кайрену.
— Виктор тут. Что ему сказать? Я так понимаю, ты все-таки будешь драться? — раздраженно спросил альфа.
Я кивнул.
— На, держи тогда, — волк протянул мне мешок с серыми шкурами и унтами, — для тебя и для Энии.
— Эния здесь.
Кайрен поморщился.
— Она твоя жена. Где еще ей быть?
— Уже не жена, я ее отпустил.
Альфа изумленно взглянул на меня.
— Так значит, ты не будешь за нее драться? — вид у Кайрена был совершенно запутавшийся.
— Буду. Бой двоих претендентов за волчицу, обычное дело. Все Клыки одобрят.
— И зачем? Если вы теперь не женаты, то если Виктор тебя убьет, Эния отправится с ним! — взревел Кайрен.
Он не понимает. И не поймет. Я и сам теперь смутно улавливал смысл того, что ночью казалось таким понятным. Сражаться за свою волчицу. Потому что иначе нельзя.
— Я волк, я не могу по-другому. Понимаешь?
— Понимаю? О нет! — альфа покачал головой. — Ни черта я уже не понимаю, если тебя хоть немного интересует мое мнение! У моих дверей стоит Виктор Велтский, который требует поединка с омегой из моей стаи за волчицу, которая им обоим уже не жена, да еще и по железным правилам, и все это в присутствии представителей всех Клыков Цепи, которые тоже торчат у нас во дворе! И знаешь, что самое забавное во всем этом? Драться вы будете в луже, потому что у нас наступила весна и железная арена почти по колено в воде. Но я утешаю себя тем, что благодаря вашим глупостям здорово сэкономлю на отоплении!
Кайрен сплюнул на пол, выражая крайнюю степень недовольства. Да я уже и так понял, что наш альфа сильно раздосадован, потому что никогда в жизни не слышал от него столь длинной эмоциональной тирады.
— Давай во двор. Поединок в десять, пусть Эния будет к этому времени на железном камне. Сейчас я растолкую всем собравшимся, что драться вы будете за свободную волчицу, и можете начинать! Чем быстрее начнем эту комедию, тем быстрее закончим!
Кайрен ушел, наградив меня напоследок неодобрительным взглядом.
Эния тем временем уже проснулась и сидела на кровати. Наш с Кайреном разговор ей должно было быть прекрасно слышно. Ее красное платье выглядело слегка потрепанным и помятым. Но все равно она великолепна. Я залюбовался.
— Жаль, что тебе придется переодеться в серую шкуру, — улыбнулся я.
— Я больше нравлюсь тебе такой? — Эния вскочила и крутанулась передо мной так, что ее широкая юбка взлетела почти до колен.
— Никогда не видел ничего прекраснее.
— Тогда я так пойду, — Эния пригладила волосы и сняла серьги.
Я посмотрел на серые одежды в своих руках.
— Но ведь есть правила. На железный бой нужно приходить в серых шкурах, чтоб удобнее было принять волчью форму.
— Я больше не следую правилам. Они мне надоели, — беспечно отозвалась Эния, — и тебе не советую.
В каком смысле не следует правилам? Я растерялся. Я за ней не успеваю.
— Хочу быть свободной и красивой женщиной, а не безмолвным серым трофеем, сидящим на железном камне в ожидании победителя, — Эния смешно вздернула нос.
Я хотел возразить, что так было всегда, но передумал. Эния права. Хочет выйти к стае в красивом платье — пусть идет. Но сам я переоделся. Натянул шкуру и унты, подвязал пояс.
— Ты выглядишь так, словно тебя засунули в мешок, — поморщилась Эния, — лучше бы уж вообще ничего не надевал. Голым ты мне нравишься больше.