Эта конкретная стая парней-дьяволов зашла дальше, чем большинство. Как и большинство подобных групп, они носили обтягивающие рубашки и брюки с рисунком, имитирующим раскраску тела, но некоторые из них побрили не только головы, но и брови в попытке придать себе как можно больше сходства с чешуйчатыми дьяволами. Они пересыпали свою речь утвердительным и вопросительным покашливанием и словами из языка маленьких чешуйчатых дьяволов.
Многие пожилые люди уступали им дорогу, почти так же, как они могли бы уступить настоящим чешуйчатым дьяволам. Лю Хань этого не сделала. Невозмутимо, как будто она была одна на тротуаре, она прошла прямо через них, Лю Мэй рядом с ней. “Будь осторожна, глупая самка!” - прошипел один из мальчиков-дьяволов на языке чешуйчатых дьяволов. Его друзья захихикали, услышав, как он оскорбляет кого-то, кто не понял бы.
Но Лю Хань действительно поняла. То, что она была частью революционной борьбы против маленьких чешуйчатых дьяволов, не означало, что она их не изучала - на самом деле, как раз наоборот. Она развернулась и прошипела в ответ: “Молчи, птенец из испорченного яйца!”
Как уставились дьявольские мальчишки! Не все из них поняли, что она сказала. Но они вряд ли могли не понимать, что простая женщина средних лет говорила на языке маленьких дьяволов по крайней мере так же хорошо, как и они, и что она их не боялась. Те, кто понял, снова захихикали, на этот раз над замешательством своего друга.
Мальчик, который первым высмеял Лю Хань, теперь заговорил по-китайски: “Как ты выучил этот язык?” Он даже не добавил вопросительного покашливания.
“Не твое дело”, - отрезала Лю Хань. Она уже сожалела о своем резком ответе. Она и Лю Мэй не были в полной безопасности в Пекине. Иногда маленькие дьяволы обращались с чиновниками коммунистической партии Китая как с чиновниками правительств иностранных дьяволов’ которые они признавали. Иногда они обращались с ними как с бандитами, даже если коммунисты заставляли их сожалеть об этом.
“А как насчет тебя, красавчик?” Мальчик-дьявол вернулся к речи чешуйчатых дьяволов, чтобы задать вопрос Лю Мэй. Он проявил изобретательность, а также дерзость, поскольку в языке маленьких дьяволов было мало ласкательных слов. Они не нуждались в них между собой, не тогда, когда у них был брачный сезон и не было самок, чтобы вовлечь их в это.
“Я тоже не твое дело”, - ответила Лю Мэй на языке маленьких дьяволов. Она начала осваивать его как речь при рождении, прежде чем Томалсс пришлось вернуть ее Лю Хань. Возможно, это помогло ей восстановить его позже, после того, как она стала бегло говорить по-китайски. Она выразительно кашлянула, чтобы показать, насколько это не касается мальчика-дьявола.
Вместо того, чтобы сдуться, он рассмеялся и принял почтительную позу чешуйчатых дьяволов. “Это не будет сделано, превосходящая женщина!” - сказал он, выразительно кашлянув.
Именно тогда он начал интересовать Лю Хань. “Ты хорошо говоришь на языке маленьких чешуйчатых дьяволов”, - сказала она по-китайски. “Как тебя зовут?”
“Я должен был сказать: ‘Не твое дело’, ” ответил мальчик-дьявол. Это могло быть правдой во многих отношениях; люди, которые задавали такие вопросы, могли подвергнуть опасности тех, кто на них отвечал. Но мальчик-дьявол продолжал: “Впрочем, это не имеет большого значения, потому что все знают, что я Тао Шен-Мин”. Он вернулся к языку чешуйчатых дьяволов: “Разве это не глупое имя для представителя мужской расы?”
Те из его друзей, кто понял, радостно закричали и хлопнули себя ладонями по бедрам. Вопреки себе, Лю Хань улыбнулась. Тао Шен-Мин, казалось, ничего не воспринимал всерьез, ни свою собственную китайскую кровь, ни маленьких дьяволов, которым он подражал. Но он был явно умен; если бы он обнаружил правильную идеологию, он мог бы стать очень ценным.
Лю Хань задумчиво сказала: “Что ж, Тао Шэнмин, если ты когда-нибудь будешь на Нань Ян Ши Куо — Южном овечьем рынке у входа - в восточной части города, ты мог бы поискать там магазин маминой парчи”.
“И что бы я нашел в этом?” Спросил Тао.
“Ну, парча, конечно”, - невинно ответила Лю Хань. “Спроси старого Линя. Он покажет тебе все, что тебе нужно”.
Если бы Тао Шен-Мин действительно попросил о старом Лине, его бы завербовали. Может быть, он обратил бы внимание. Может быть, будучи мальчиком-дьяволом, жаждущим неприятностей, он не стал бы. Тем не менее, Лю Хань посчитала, что усилия того стоят.