Люба о чем-то задумалась.
— Я знаю, что тебя гнетет, — сказала она.
Росанов растерялся.
— Знаю, знаю, знаю! — засмеялась она. — Это я тебе отомстила! Мы квиты.
— Ну нет, дорогая, не приписывай себе такой изощренной мести. Ведь ты, в сущности, добрая. Даже чистая. Только безалаберная: у тебя нет основы. А так-то ты хорошая. Тебе б мужа с крепкой рукой, да детей, да корову, да свинью. Нет-нет, ты хорошая. Ты — луч света в темном царстве.
Он почувствовал, что хватил лишку, заговорив о луче света в темном царстве.
Любино лицо оживилось. Она как будто что-то придумала. Потом подшагнула к нему, и положила руки на его грудь, и поглядела в его глаза с фальшивой мольбой.
— Что? — спросил он.
— Мне нужен помощник. И я… и я… Для народа, для общества. Честное слово!
— Что надо делать-то?
— Надо быть очень-очень-очень хорошим слесарем. И чтоб очень-очень-очень хорошо знать автомобиль.
— С таким товарищем я могу тебя познакомить. Умеет все.
— Спасибо! — воскликнула Люба, прижимаясь к Росанову.
— Пиши. Войтин. Телефон…
— Я за тебя отомщу, — сказала Люба, — я за все твои страдания отомщу и за слезы наших матерей. Вот увидишь!
Росанов криво ухмыльнулся.
— Ну а твой этот влюбленный студент, Толя, приобрел ружье?
— Нет.
— Попроси, чтоб приобрел. Я ему денег дам. И два жакана. Меня с одной пули не убить…
Глава 14
Мало кто умел исчезать так незаметно, как Николай Иванович Линев. Заседание парткома только-только закончилось, еще кипели страсти, еще сгорали сигареты от двух затяжек, а он, в некотором роде центр внимания, вдруг исчез. Испарился. И всем сделалось как-то не по себе: человека вроде бы обидели.
А Николай Иванович тем временем прошел по галерее в ангар, из ангара через колесный цех скользнул в лес, а из леса — на шоссе. На повороте удачно поймал такси, сделал заезд в продовольственный магазин — и домой.
Жена Николая Ивановича и сыновья, шестнадцати и тринадцати лет, были дома. Жена возилась на кухне. Сыновья делали «настоящий» пистолет под малокалиберный винтовочный патрон калибра пять и шесть — тоже умельцы, — и чем лучше шли их дела, тем больше было у Николая Ивановича поводов для беспокойства.
— Как заседание? — спросила жена.
— Отлично. Все как по нотам.
— Ну и слава богу.
— Бог-то он бог, а и сам не будь плох.
— Ивана Ильича?
— Его. Пусть теперь покрутится.
Николай Иванович переоделся в старый тренировочный костюм — посмотрел, как у мальчишек идут дела, показал, как правильно держать шабер, и сел к телефону, дабы вызвать соседа Филиппыча, в некотором роде своего душеприказчика. И Филиппыч незамедлительно явился, потому что делать ему было нечего.
— Значит, полный порядок? — спросил Филиппыч, усаживаясь за стол напротив своего приятеля: перед Филиппычем любой старик был молодым человеком.
— Расчет был сделан правильно, — сказал Николай Иванович не без гордости и выставил графинчик.
Явилась жена, принесла кое-какую закуску и удалилась. Она знала, что теперь мужчин трогать не надо.
Филиппыч приготовился слушать монолог, и Николай Иванович, наполнив стопки, начал:
— Ты себе представить не можешь, что у меня была за жизнь! Будем здоровы! Рекомендую грибочки — сам собирал. Ну да, значит, приходит к тебе, положим, дурища и жалуется, что ее муж такой-то загулял с дежурной по перрону такой-то. Ну что я ей скажу? Что бы ты ей сказал?
Филиппыч сочувственно покрутил головой и сообщил, — что грибочки и в самом деле ничего себе.
— И так каждый божий день: кляузы, кляузы, жалобы. И жалобы были бы путные, а то все как кто-то с кем-то загулял или подрался. Ну и тут я сообразил, что надо перебираться на какой-то другой участок, где я принесу больше пользы. А как перебраться? Ударить себя в грудь и крикнуть: «Товарищи! Увольте! Не могу больше слушать всякие жалобы и всякую чепуху! Мне бы гайки крутить!»
— Так не скажешь, — согласился Филиппыч, выцеливая гриб.
— А еще, знаешь, какая со мной ерунда началась? Стали, понимаешь, сниться самолеты. Снятся и снятся каждую ночь. Был молодым — бабы снились, а тут самолеты пошли, будь они неладны! И я почему-то каждую ночь обслуживал самолеты. И знаешь какие?
— Какие? — Филиппыч еще налил в стопки.
— Давно списанные самолеты — вот какие! Помнишь движок М-11? На По-2 стоял.
— Еще бы не помнить. Пятицилиндровый, звездообразный, воздушного охлаждения — аккуратный движок.