— Но ведь клиенты оплачивают рейсы. Деньги-то все равно идут на баланс подразделения.
— Коля, кончай так рассуждать. Это просто государство из одного своего кармана перекладывает деньги в другой. А ведь можно в пустой ероплан загрузить чего-нибудь. Экономия. Надо, Коля, по-государственному подходить к этому делу, а не Со своих узколобых позиций. Молодец этот Росанов. А как припечатал грамотно. И не придерешься. Бедный Мамонт даже в нос затрубил от злости. Вообще у Мамонта имеются отдельные недостатки. Имеются. Я ему уже говорил. Это он может кого угодно провести, даже, «самого» Ивана Петровича, но меня не проведет… А еще вспомни, Коля, Ленина. Он, вспомни, никогда не позволял нашим врагам упиваться критикой наших неудач и ошибок. Он сам вскрывал недостатки и показывал пути к их исправлению. Так-то!
— Этот твой Росанов молчал бы как рыба, если б знал, что Ванюшка внес его в списки претендентов на летную работу. Иван с ним познакомился на Севере. Ну и они как-то подружились. Иван, как и ты, якшается и со старыми и с малыми. А теперь Мамонт сделает одно движение пальцем — и Росанову не видать летной работы как своих ушей. И в самом деле, сиди, не мути воду. Есть люди и поумнее тебя.
Филиппыч засмеялся.
— Пусть твои «умные» доказывают свой ум не кулаками. Все, что сказал Росанов, правильно. И еще. Ведь он знал, что его внесли в списки.
— Как так?
— А я ему сказал. Ну не прямо сказал — намекнул.
Ведь один раз его уже вычеркнули. Я ему потом и говорю: «Чего ж ты вылез на трибуну? Вычеркнут ведь из списка. Сказал бы все, что думаешь, Нерину, он бы и выступил: ему терять нечего». А он мне: «Филиппыч, нельзя же надеяться на кого-то. Даже на героя. А вдруг бы Иван Ильич не захотел говорить? Раньше говорили: «Не надейся на князи и сыны человеческие…» — Филиппыч нахмурился и поглядел на своего друга. — Погоди-ка, а может, ты недоволен, что он не пойдет на борт и ты останешься под его началом?
— Вот еще! — буркнул Николай Иванович, — да мне инженером работать лучше: к технике ближе.
— Вообще ты молодых не ругай. Они неплохие. Вот только малость избалованы да насмешливы, но грамотные. И понимают, что почем. Вот только трудностей на них выпадает все меньше и меньше. И это плохо. Как бы не зажирели. А то будут валяться, да читать спортивные газеты, да слушать непотребную, сворованную музыку. Нужны трудности. Они зеркало, в котором отражается душа человека. Так-то!
Глава 15
Люба продумала все. Прежде чем позвонить Войтину, она обошла дом, отыскала в скверике скамейку, где можно будет потом посидеть, продралась сквозь кусты к автомобилю «Лада», поглазела на номер и долго, задумчиво смотрела на окна дома, стоящего рядом. Потом плюнула на багажник автомобиля и направилась к телефону.
Бортмеханик Войтин, одетый в штатское, вышел из метро на станции «Баррикадная» и сразу увидел молодую женщину, которая глядела на прохожих невинными голубыми глазами и о чем-то грустила. В ее руке была газета «Советская культура». Рядом стояла большая сумка с надписью «СССР».
— У вас продается славянский шкаф? — спросил Войтин.
— Шкаф продается этажом выше, господин тракторист, — ответила женщина, — вы Войтин?
— Так точно. А вы Люба?
— Так точно. Инструмент у вас с собой?
— Так точно!
— Вы военный?
— Никак нет. Это я дурачусь. А вы военная?
— Никак нет. Тоже валяю дурака. Пойдем?
По пути Люба забежала в кондитерский и купила полкило сахарного песку.
Был вечер, двадцать один тридцать, время, когда миллионы трудящихся, прильнув к голубым экранам, смотрели какой-нибудь очень старый кинофильм по четвертой программе.
Люба подвела своего спутника к дверям квартиры Арсения Басова и полезла в сумку за ключами.
— Ой! Ключи забыла! — всплеснула она руками. — На работе забыла. Прямо и не знаю, что делать?
Она была в отчаянии. Она поглядела на Войтина страдальческими глазами и прошептала:
— Что же теперь делать? Что?
Войтин поглядел на замок и сказал:
— Я бы открыл и без ключа. Это просто.
— А замок не сломаете?
— Зачем же его ломать? — обиделся Войтин. — Он еще послужит.
— А если будем уходить?
— Захлопнуть. Ничего страшного.
— Погодите. Кто-то идет.
— Может, это не ваша квартира? — пошутил Войтин.
— Здесь живет агент мирового империализма, — подмигнула Люба.
Войтин засмеялся, открыл ящик с инструментом и, насвистывая что-то неопределенное, занялся замком. Через минуту замок щелкнул.
— Ура! — прошептала Люба. — Вы — титан мысли.