Приведем один из «голубых снов» Росанова. О том, что этот несколько водянистый рассказ необходим для полноты нашей истории, станет вполне понятным из дальнейшего.
Тем более бортмеханик Войтин, о котором здесь пойдет речь, был одним из тех, по кому ударило нелепое летное происшествие с бортом одиннадцать шестьсот шестьдесят шесть («три шестерки»). Коротко говоря, мы попытаемся рассмотреть это происшествие, его истоки и последствия.
С бездомной собачонкой Жулькой мы познакомились на Диксоне. Мы ее подкармливали, а она провожала нас к самолету и оберегала от всяких опасностей в пути. Особенно от кошек.
Стоило нам выйти из гостиницы, и тут же, словно из-под земли, то есть словно из-под снега, возникала и Жулька. Полаяв для порядка на кошек, а если таковых не оказывалось, то на дома, ветер или луну, она переходила на прихрамывающий шаг и двигалась к нам, раскланиваясь на ходу и фыркая от избытка чувств. Она как бы говорила:
«Ну вот, я всех разогнала. Теперь путь свободен. И вообще все вы мне очень нравитесь».
Тут же кто-то из нас шел в гостиничную столовую и покупал Жульке пару котлет за труды.
А однажды она забралась в пилотскую кабину и заснула под моим креслом. И очутилась на полярной станции «Северный полюс».
Выскочив из самолета на лед, она первым делом облаяла полярников и потом решила, что надо охранять самолет. Она ни за что не хотела отдавать научный груз, который мы привезли для станции. Впрочем, кто-то угостил ее конфетой, и она позволила разгрузить самолет.
Полярникам Жулька понравилась своим веселым нравом, и они стали выпрашивать ее у нас. Они говорили, что на льдине ей будет гораздо лучше, чем на острове, и кормежка здесь лучше, и вообще будет на кого лаять, если в гости пожалует белый медведь. А на Диксоне ведь и потявкать не на кого. Мы подумали и согласились. Так Жулька стала самой северной в мире собакой.
Прошел месяц. Как-то я сидел в гостинице и выковыривал из сапога гвоздь. В этот момент нас вызвали к командиру.
— Товарищи, — сказал он, — дело, значит, такое. Льдина, на которой полярная станция, раскололась. Срочно вывозите людей. Главное — люди. Все остальное — по возможности.
— Там еще Жулька, — сказал бортмеханик Войтин.
— И собаку обязательно заберите. Выполняйте! Желаю удачи.
— Есть! — ответили мы и двинулись на самолет.
Запустили моторы, взлетели, набрали высоту, поставили машину на автопилот.
— Дай плоскогубцы, — сказал я Войтину.
Он сразу надулся: очень он не любит, когда у него спрашивают инструмент.
— Зачем они тебе?
— Гвоздь вытащу из сапога. Неделю вот хромаю.
Войтин поглядел на меня с презрением и сказал:
— Эх ты! Разве гвозди вытаскивают плоскогубцами?
И заворчал под нос, что я будто бы только о том и думаю, как бы его инструмент привести в негодность.
А инструмент у Войтина знаменитый на весь отряд. Он по ключику его собирал где только мог. Была у него даже отвертка со сбитого еще в войну «мессершмитта». И еще, каждый ключик и каждое зубильце ему отхромировали на заводе.
Раскрыл он сумку, и его лицо сразу просветлело.
— Дай сюда сапог, — сказал он, — сам вытащу.
Мы иногда подсмеиваемся над любовью Войтина к железкам. Но ведь у него и самолет всегда в порядке. Разве что только не отхромирован. И вообще Войтин один из лучших механиков нашего подразделения.
Полярная станция была на старой толстой льдине, которая возвышалась над полем молодого зеленоватого льда. Течение и ветер раскололи ее и несли на запад. За ней, как за ледоколом, оставалась полоса воды и ледяного крошева.
Мы посадили самолет на расчищенную, наглаженную самолетными лыжами полосу. Трещина отрезала ее от палаток лагеря и с каждой минутой становилась все шире и шире. От темной воды поднимался пар, как от кастрюли с кипятком, и оседал инеем на бородах людей и антеннах радиостанций.
Полярники перебросили через трещину доски и по ним переходили к самолету.
Когда все забрались в самолет, я спросил!
— Никого не оставили? Проверьте еще раз. После нас уже никто не прилетит.
Трещина еще больше разошлась, и доски соскользнули в воду.
— Никого, — ответил кто-то.
— А Жулька?
— Еще раньше улетела.
— Да вон же она! — сказал Войтин. — Эх вы! Полярники!
Он выскочил из самолета и побежал к бочке с бензином, около которой сидела собачонка, поводя ушами и вздрагивая на каждый звук. Она чувствовала, что происходит что-то неладное и всем грозит какая-то опасность, но не знала какая. Увидев Войтина, она сразу сообразила, что ей надо делать. И храбро устремилась вперед, и стала тявкать на торосы и трещину.