– Глупый вопрос, – пожал плечами Голицын. – Здесь же все русским по белому написано.
2
Выходной день в Школе отнюдь не означал полного отсутствия учебных занятий. Изучение курсантами языка Альгера не прерывалось ни на сутки, а со второго курса к нему добавился еще и ранолинг – официальный язык Ранолы, уроки которого вел анш Урзы – слегка уменьшенная копия анша Жиы ака Фантомас. Естественно, новый преподаватель незамедлительно поручил от курсантов прозвище Фантомасик.
По сравнению с альгерским, ранолинг был одновременно и проще, и несравнимо сложнее. Проще для уяснения: четкая структура, понятные правила – исключения отсутствовали как класс, и даже квази-иероглифическая письменность служила скорее помощником в понимании смысла, нежели создавала трудность. Но вот что касается произношения… Добрая половина звуков ранолинга отсутствовала в альгерском, не говоря уже о земных языках. Существовали даже специальные служебные слова – иммы, при помощи которых говорящий дополнительно пояснял места, которые физически не способен был произнести. Самое удивительное, что, как утверждал анш Урзы, к иммам нередко вынуждены были прибегать и сами ранольцы.
Занятия у второкурсников – что естественно при столь малом их общем числе – проводились не по делегациям, а в двух группах – по четыре курсанта в каждой. Персональный состав групп менялся от предмета к предмету, но на ранолинге партнерами Ивана весь этот месяц неизменно были Пашка Хохлов, сикх Сварам Сингх и китаец Чжу Пэн. Вот и сейчас они вчетвером стояли в центре пустого квадратного класса, на стенах-экранах которого одна за другой сменяли друг друга учебные сценки.
Два человека – не сказать даже, что изображение двух человек, настолько реально выглядела картинка – оживленно спорили. Один – по всем признакам коренной ранолец – говорил быстро и громко, то и дело переходя не то на клекот, не то на кудахтанье, второй – видимо, альгерд – отвечал размеренно и, главное, – внятно, правда, почти через слово используя иммы, отчего его фразы становились едва ли не вдвое длиннее, чем у собеседника. К стыду Ивана, нить разговора он потерял еще в самом его начале.
Ранолец на экране что-то прокудахтал – судя по интонации, похоже на вопрос, но Голицын не был в этом до конца уверен – и резко повернулся к курсантам. В этот же момент альгерд отступил на пару шагов назад и исчез.
– Кто может ответить? – раздался откуда-то из-под потолка писклявый голос Фантомасика.
Пашка и Чжу Пэн синхронно вскинули руки.
– Хохлов, – сделал свой выбор преподаватель.
Небыстро, но уверенно Пашка выдал с десяток слов на ранолинге – что-то там такое о погоде в горах. Хорошая, судя по всему, выдалась погода. При чем только тут горы? Разве речь о горах шла?
– Неплохо, – похвалил анш Урзы, когда курсант закончил свой ответ. – Неплохо, хотя и недостаточно полно. Кто может что-то добавить?
Все дружно посмотрели на Чжу Пэна, но тот руки больше не поднимал. Зато, словно внезапно что-то вспомнив, вновь взметнул свою Пашка.
– Нет, Хохлов, вы свой ответ уже дали, – не оценил его старательности Фантомасик. – Голицын, что нам скажете вы?
Иван вздрогнул.
– Погода… в горах… удалась… – запинаясь, выдавил из себя Голицын. На его ранолинге это заняло восемь слов, пять из которых были иммы.
– Это мы уже слышали от вашего товарища, – заявил преподаватель. В голосе его звучало недовольство. – Причем гораздо более развернуто и грамматически правильно. Итак?
– Погода… – снова начал Иван, чтобы лишь не молчать – анш Урзы, как он знал, не терпел пауз. – В горах… – в голову решительно не шло ничего дельного.
Легкий холодок пробежал по его макушке. Голицын тряхнул головой, но эффект повторился – словно кто-то несильно дул ему в затылок. Иван резко оглянулся: за его спиной, делая огромные глаза, стоял Пашка. Голицын нахмурился, но понимания ему это не прибавило.
Разочарованный недогадливостью товарища, Хохлов закатил глаза к потолку. Иван отвернулся. В следующий момент едва заметное дуновение вновь коснулось его волос.
– Ветер! – осенило Голицына. – Ветер… Дует, – добавил он с энтузиазмом, вовремя вспомнив нужное слово. Хотелось еще почему-то сказать «сильно», но он подумал: какая же тогда это будет хорошая погода – при сильном-то ветре? А как будет на ранолинге «легкий» или «слабый», из головы, как назло, вылетело. – Немного дует, – нашел наконец приемлемую конструкцию Иван.
– Да нет, курсант, дует-то он как раз весьма прилично, – усмехнулся Фантомасик. – Только по-настоящему сильный ветер считается в горах метрополии Ранолы хорошей погодой – потому что он сдувает в пропасть пепел, и скалы начинают сверкать в лучах солнца. Это явление даже вошло в поговорку… Впрочем, ваш ответ удовлетворителен. Пять призовых баллов Голицыну, восемь – Хохлову. До завтра, курсанты.