Хелис тоже присоединилась к нам. Ей постоянно требовалась помощь, чтобы заботиться о Фараизе, но её очевидная любовь к ребёнку компенсировала все наши неприятности. Возможно, Ордун отнял у неё душу, но не смог уничтожить всё. Во всяком случае, любовь матери к ребёнку осталась. Есть ли вообще ещё более великая сила на нашей плоской земле.
Я наблюдал за Армином, как он с любовью поднёс малышку к груди своей сестры, а затем погладил Хелис по голове. Что чувствовал Армин, когда видел Хелис? Я хорошо помнил ненависть в его тёмных глазах и удовлетворение, когда Ордун развалился перед нами на части.
Хотя Зокора всё ещё подозревала его, я знал, что никто в мире не смог бы разыграть в тот момент нечто подобное. По крайней мере его ненависть к некроманту была настоящей.
Армин сказал, что управлял большим цирком. В это я тоже верил. Он был образован, мог читать и писать.
И он очень серьёзно относился к своей службе; я удивился решительности, с которой он соблюдал наложенный на него обет молчания. Всё же я был уверен в том, что он никогда раньше не был слугой.
Доверял ли я Армину? Да. И был ли наивным? Возможно.
Я посмотрел на Зокору. Она сидела на подушке, голова Вароша на её коленях, и играла с его волосами, гладила его, пока наблюдала за водой широкого Газара.
Я вспомнил жестокое лицо женщины Ночного Ястреба. Раса Зокоры держала новые царства в ужасе, однако здесь, если бы открыла свою личность, её бы благотворили.
В старой империи она была эльфом, и никого не интересовал цвет её кожи. Когда я в первый раз увидел лицо Зокоры, я тоже подумал, что различил в её чертах жестокость.
Я очень хорошо знал, на что она способна, но теперь больше не видел этой жестокости, как бы ни искал её. Только что она прикрыла лицо вуалью, потому что её глаза опухли и переливались всеми цветами радуги. Мой левый глаз тоже всё ещё был почти закрыт, только правую сторону лица я смог защитить локтем от этого живого плаща.
Дау, так называли этот тип кораблей, скользил вниз по течению Газара. Армин объяснил, что такие корабли даже годны для плаванья в море, но море было далеко. Поскольку река протекала через город, оборонительные сооружения Бессарина тянулись и вдоль реки: здесь она протекала через восемь могучих ворот с огромными подъёмными решётками.
После того, как «Копьё» пересекло последние ворота, капитан приказал поднять мачту и развернуть парус.
Ветер дул с востока, идеально для нас, почти точно со стороны кормы.
На берегу я увидел всадника. Конь бежал рысью, всё же дау была быстрее него. Это был приятный способ путешествовать.
Я подозвал к себе Армина.
— Скажи, сколько нам обойдётся эта поездка?
— Двадцать две золотые монеты, эссэри!
Его лицо сияло.
— Боги! За эти деньги мы могли купить корабль.
— Эссери, это ваш корабль. Вы его купили! Это единственный способ обеспечить преданность экипажа, и вы сможете по своему усмотрению сами выбирать пункты назначения.
Я увидел, как капитан вопросительно на нас смотрит, и Армин жестом успокоил его, после чего капитан как будто равнодушно отвернулся.
Я изучающе посмотрел на Армина.
— Как давно ты знаком с капитаном и его экипажем? С тех пор, как была похищена Хелис или ещё дольше?
Его глаза почти незаметно расширились.
— Значит уже давно.
— Да, эссэри. Как я только мог подумать, что это ускользнёт от ваших зорких глаз? Они как у орла и…
— Армин, — прервала его Зокора с полузакрытыми глазами. — Только не буди меня!
Как будто она спала.
— Они из моего племя, — сообщил он почти пристыженно.
— И из какого? — тихо спросил я.
— Скрытого, — ответил он со странной ноткой в голосе.
Я приподнял бровь.
— Тебе также было известно имя Серафины. Откуда?
— Она принесла нашему племени величайшую честь, — сказал он и немного помолчав добавил. — Моё племя — это племя Орла.
Я кивнул и вытащил курительную трубку. Когда он хотел взять её, чтобы зажечь, я покачал головой.
— Знаешь, Армин, я не верю в совпадения. Возможно, некоторым вещам боги позволяют случиться намеренно, но я всё же придерживаюсь мнения, что моя судьба в моих руках. Ты, мой дружок, очень, очень большое совпадение.
Когда я зажигал табак, он поднял голову и посмотрел мне в глаза. Я убрал палец от огня и стал ждать.
Он одно мгновение колебался, прежде чем заговорить гораздо мене красноречиво, чем обычно.