— Наталия.
— Зокора меня простила, Хавальд. Вы меня тоже простили? Мой долг уплачен? Хавальд…
Она издала тихий странный звук, её рука упала вниз, и она скончалась.
Я обнимал её. Со свирепым выражением Варош поднял свой арбалет и выстрелил. На берегу раздался крик.
Я вспомнил, как она одолжила мне свои глаза, её ненавязчивую помощь, её стеснительную улыбку, её храбрость с работорговцами. Возможно, когда-то она была врагом, но в моих руках умерла хорошая подруга. Она отдала за меня свою жизнь. Если бы она не оттолкнула меня, то болт попал бы мне в сердце.
Я осторожно опустил Наталию на палубу дау и закрыл ей глаза. Её кожа уже стала серой.
— Да, Поппет, — сказал я, проводя рукой по её волосам. — Я уже давно тебя простил.
Можно ли проклинать богов? Я проклял их. Я просил Сольтара всем сердцем пощадить моих друзей. По крайней мере, этот один раз. Но нет, он возжелал их души. Я бросил взгляд поверх перил. Их было пятнадцать, нет, один только что нашёл свою смерть.
Четырнадцать. Пусть он получит свои души. Я вытащил Искоренителя Душ.
Экипаж корабля укрылся, капитан лежал на палубе на спине и удержал руль ногами, чтобы корабль не сошёл с курса.
— Направьте корабль к берегу! — крикнул я.
— Это безумие! — крикнул он в ответ.
— Дерал. Делай то, что он говорит, — потребовал Армин. Чуть раньше он бросился к Хелис и Фараизе, накрыв их своим телом. — Мой господин знает, что делает.
Что ж, Армин, подумал я, в этот раз ты ошибаешься. Но, несомненно, Сольтар знает.
Киль дау заскрежетал, причалив к берегу, свет солнца отразился от стали Искоренителя Душ, который больше не был бледным, он ослепительно сверкал.
— Сольтар! — выкрикнул я, перепрыгивая через борт судна. Болты, жужжа, проносились мимо, словно рой пчёл, два отразил мой клинок, один воткнулся мне в поясницу. Не обращая внимание, я его вытащил, он зацепился за кольчугу, и я оставил его висеть.
Последний стрелок успел выстрелить — Искоренитель Душ отбил и этот болт — затем я оказался среди них.
Один из всадников поднял топор, но из его глаза вырос болт, и он упал, я почти не обратил на это внимание. Ржущие, кричащие лошади, вкус железа во рту, в первый раз в жизни я позволил Искоренителю Душ свирепствовать, не сопротивляясь. Его дали мне священники Сольтара, поэтому меч должен выполнять работу Сольтара. Наталия не предстанет перед ним одна.
— Хавальд, — услышал я позади голос Вароша. — Это я.
— Знаю, — ответил я.
Я стоял на залитыми кровью земли и песке. Часть крови была моей. Я обнаружил болт в бедре, до этого момента я даже не замечал, что он там торчит.
Искоренитель Душ отсёк древко, затем я вытащил наконечник и отбросил в сторону. Моя левая рука пульсировала и отяжелела, удар меча разорвал целый ряд звеньев, а также мою плоть. До самой кости. Но кроме тяжести в руке, рану я почти не чувствовал.
— Вы всё ещё в плену буйства? — осторожно спросил Варош.
Я чувствовал его позади, но он не приближался. Кто знает, какое я представлял из себя зрелище.
За одним исключением, Варош и я были единственными, кто ещё мог здесь дышать. Искоренитель Душ не пощадил даже лошадей. Или это всё-таки был я и моя собственная кровожадность? Было ли это буйством, как подумал Варош? Прямо сейчас мне было всё равно. Я вернул Искоренителя Душ в ножны. Он почти радостно скользнул в них.
— Нет, Варош, я так не думаю. Я для вас не опасен.
— Оставьте мёртвых здесь, Хвальд. Вернитесь на корабль. Есть кое-что, на что вам нужно взглянуть.
— Здесь мертвы не все, — сказал я, глядя вниз, на свою ногу. Мой сапог придавил горло мужчины, его округлившиеся от страха глаза смотрели на меня. Я наклонился, схватил его за шиворот и поднял на ноги. — Вот этот расскажет мне всё, что я хочу знать, верно? — я встряхнул его.
— Да, эссэри!
— Я останусь с ним, — предложил Варош и вытащил кожаный ремень из сумки, прикреплённой к поясу. — Возвращайтесь на корабль, речь идёт о Наталии. Кроме того, ваши раны нужно исцелить.
Я толкнул мужчину перед Варошем на землю.
— Держите, — сказал я и направился к кораблю.
— Я нашла её такой, — сообщила Зокора.
Я стоял на палубе на коленях, а на вымытые доски капала моя кровь. Передо мной должна была лежать Наталия, как её я положил. Теперь же там покоилась статуя из камня.
— Боги! — выдохнул я.
Болт всё ещё торчал из каменной спины. Но это была вовсе не статуя: был виден каждый волосок, каждая пора — это была Наталия, только она превратилась в камень.