— До сих пор я ещё не смог найти описание ангелов, — сообщил я Варошу. — Но недавно читал о демоне. Соответственно, демон такой большой, как пещерный медведь, у него есть рога, копыта вместо ступней, а в качестве рук лапы с когтями. Он покрыт чешуёй как дракон и красного цвета. У него хвост гиены и мужское достоинство длинной со змею.
— Где вы об этом читали, Хавальд? — спросил Варош.
Он смочил палец слюной и поднял его вверх.
— В книге с чувственными рассказами.
Он посмотрел на меня, приподняв вверх бровь.
— Она лежала в комнате отдыха на полочке.
— Тихо, — попросила Зокора.
Теперь я тоже услышал, что слышала она. Тихое шипение, как будто орехи при перекатывании ударяются друг о друга. Я посмотрел в её сторону. Она лежала на земле справа от меня, слегка приподняв правую руку. Её взгляд тоже был направлен вправо, но я не видел, к чему он прикован.
Но именно из этого направление доносился звук. Её рука резко вырвалась вперёд. Покрытое чешуёй тело дёрнулось и обернулось вокруг её руки, но когда Зокора перевернулась на спину, она рассмеялась.
— Вот тебе и демоническое мужское достоинство, — она сделала молниеносное движение, будто щелкнув кнутом, и раздался хруст. Затем перебросила змею через меня, и та приземлилась в траве слева от нас.
— Она мешала, — заявила она, снова поворачиваясь на живот, чтобы приставить подзорную трубу к глазу.
Змея упала не далеко от меня. Она ещё один два раза изогнулась, раздалось тихое шипение, затем она замерла. Змея была тёмно-коричневого цвета с зелёными и жёлтыми пятнами, хорошая маскировка для этой местности, но её голова имела ярко-красный рисунок. Рот был открыт, и я увидел клыки и капли, образующиеся на них.
— Я не люблю змей, — прошептал Варош. — Если говорить ещё точнее, я их ненавижу. Однажды меня одна укусила.
— Она ядовитая? — спросил я шёпотом Зокору.
— Откуда мне знать? Она мешала!
Варош и я обменялись взглядами.
— Что вы видите? — тихо спросил я.
— Никого из наших, — ответила она. — Шестнадцать работорговцев. Они невнимательные, не ожидают неприятностей. Только два охранника. Добрых два десятка рабов в клетках. А ещё в загоне, но сквозь щели я почти ничего не вижу.
— Если бы наши товарищи были здесь, их бы разместили отдельно, — сказал я, — как особый товар. Возможно, даже обращались бы по-особенному. Может в том шатре. Охранник всё время смотрит туда.
— Они были бы глупцами, так плохо их охранять, — сказал Варош. — Думаю, здесь мы их не найдём.
— Но мы должны убедиться. И спросить, знают ли они что-нибудь.
Внезапно я почувствовал давление на виски, как будто отреагировал на действующую магию.
— Зокора, вы прямо сейчас ткёте магию?
— Нет, — она опустила подзорную трубу и вопросительно посмотрела на меня.
— Но кто-то здесь творит магию.
Она повернулась на спину и осторожно огляделась. Варош и я последовали её примеру.
— Ты всё ещё чувствуешь, Хавальд? — спросил Варош.
— Да, кто-то продолжает её творить.
— В любом случае, нас обнаружили, — сказала Зокора. — Но как?
— Я бы предпочёл узнать, на что она влияет, — сказал Варош. Он поднял голову и посмотрел в сторону работорговцев. — Там ничего не происходит. Вы уверенны, Хавальд?
— У меня всегда болит от магии голова.
Один из стервятников над нами каркнул. Я посмотрел наверх и понял, что вокруг собирается вся стая.
— Птицы!
— Боги, — закричал Варош, когда стервятники, будто направляемые одной рукой, бросились на нас.
— Это доставит проблемы, — сказал я, потому что в лагере работорговцев раздались крики. Руки указывали на стаю птиц, опускающуюся на нас и отметившую наше местоположение, словно огромный перст судьбы.
«Кленггг», — прозвучал Арбалет Вароша, и в оперение одной из птиц воткнулся болт.
Вскочив, я вытащил Искоренителя Душ. Я надеялся, что он поймёт.
Зокора тоже вскочила, чёрная сталь её клинка казалось прыгает в руке. Мы встали над и рядом с Варошем, у которого для боя на ближние дистанции был только кинжал.
— Варош, оставайся внизу, — крикнула Зокора.
— Позаботьтесь о работорговцах, если они прибегут, — ещё успел добавить я, и вот уже птицы налетели на нас.
— Кто-то действительно имеет что-то против нас, — сказал Варош. Когда он заряжал свой арбалет, я услышал, как тот щёлкнул.
Искоренитель Душ, похоже, не особо оскорбился, потому что начал танцевать в моей руке.
Всё закончилось так же быстро, как и началось, потому что птицы делали только одно: они пикировали вниз и разбивались. О нас или о землю. Слышались глухие удары, брызгала кровь, разлетались перья.