— У меня есть достоинство! — выкрикнула она однажды в гневе. — То, что он говорит — неправда! Это он поступил непорядочно!
Но чаще всего я не понимал её бормотания, только знал, что она страдает. Лишь вечером я нашёл Лиандру в сознании, ослабленную борьбой, но живую. Всё же мы потеряли ещё один день, пока она снова достаточно поправилась, чтобы продолжить путешествие. И это больше всего беспокоило её саму.
— Если вы рухните, то это задержит нас ещё больше, — сказала Зиглинда, когда чуть ли не силком заставила её съесть густой бульон.
— Я уже в порядке, — утверждала Лиандра.
Зиглинда рассмеялась.
— Сделайте стойку на руках.
Она не смогла. Но на утро третьего дня Лиандра сделала стойку и начала молча складывать своё снаряжение. Мне она всё ещё казалась нездоровой, но было бесполезно пытаться её остановить.
С тех пор, прежде чем одеть сапоги, мы их вытряхивали, и достаточно часто по утрам я слышал звуки, когда снова убивали одно из этих насекомых.
На расстоянии в два дня, так сказала Серафина, вдоль имперской дороги стояли дорожные станции. Когда мы нашли следующую, был вечер четвёртого дня с тех пор, как началось наше путешествие от портала.
Здание было в лучшем состояние, чем дорожная станция, где мы вышли из портала, но и это здание, согласно описанию Поппет, казалось забросили уже много столетий назад. Песок множество раз заметал его и снова освобождал; не было ни одной комнаты не наполненной песком.
Шахта колодца тоже была забита песком, новость, которую ругаясь, передал мне Янош.
Мы остановились на втором этаже оборонительной башни, там, где в «Молоте» жила семья Эберхрада. С тех пор, как ступили на землю Бессарина, мы не встретили ни людей, ни скота, только засохшие растения и насекомых.
Человек привыкает ко всему. Когда Поппет на следующее утро помогала мне одеваться, я был слеп уже около десяти дней и почти больше об этом не думал.
Дорога была чаще занесена песком, чем видна, и однажды мы даже полностью потеряли её из виду. Однако Лиандра утверждала, что знает, в каком мы должны идти направлении, поэтому мы продолжили наш марш. Она оказалась права, так как к вечеру мы снова нашли дорогу.
Мы как раз разбили наш лагерь, когда я внезапно что-то услышал. Я поднял руку.
— Тихо!
Лошади. Я услышал ржание лошадей и голоса. Человеческие голоса. Зокора отправилась разведать ситуацию. Она всё ещё была самой проворной из нас и умела подкрадываться так, как никто другой.
Мы с нетерпением ждали её возвращения.
Она вернулась позже, чем мы ожидали. Варош уже хотел идти её искать, и его почти невозможно было остановить.
— Группа кочевников, — рассказала Зокора. — Полагаю, их чуть больше двадцати. Около дюжины лошадей и раза в три больше странных животных. У них длинная шея, горб на спине, они плюются и выглядят на редкость тупыми. Но им не требуется вода, потому что за лошадьми ухаживали, а за этими другими животными нет.
— Это верблюды, — сказала Зиглинда. — Серафина их знает, хотя раньше они были редкостью. Им тоже требуется вода, но пить нужно реже.
— Эти кочевники поставили палатки, тёмные, низкие палатки. На них одеты длинные, светло-серые накидки, я почти не видела доспехов, зато много разного оружия. Копья, луки, заметно изогнутые мечи. Эти… верблюды… тяжело нагружены. Четвёртая часть груза — это бурдюки, наполненные водой, а остальное — другие товары. Они выставили шесть охранников, ещё трое отошли немного от лагеря и накрывшись тканью, зарылись в песок.
Хорошая идея: если на лагерь нападут, эти трое будут находиться за спиной атакующих.
— Почти половина людей стоит на страже. Это группа ожидает неприятности, — сказал Янош.
— Я видела четырёх женщин. У троих лицо было закрыто вуалью. Одна постарше и две молоденькие девушки прислуживали предводителю. Та, что старше, готовила еду, а обе молодые занимаются с ним постельным спортом. Четвёртая плачет. Её охраняют.
— Пленница? — спросила Лиандра.
— Возможно. Они разожгли костры из странного топлива. Оно ужасно воняет, но кажется лёгким. Я не знаю, что это. Эти люди, в любом случае, очень бдительные, оставили шесть лошадей оседланными. Каждый мужчина таскает с собой больше оружия, чем может носить, не производя шума, но женщины не вооружены, — казалось, эта мысль возмущает Зокору.
— Как думаете, нам стоит их навестить? — спросил я.
— У нас осталось не так много воды. Зокора, все их бурдюки были наполнены водой? — спросила Лиандра.
— Да. Я видела не так много пустых шкур.
— Тогда они проезжали мимо оазиса и знают, где есть вода.
— Их поведение говорит о том, что они ожидают конфликта в этой пустынной местности. У них большой груз, и они все вооружены. Может торговец и его стража? — предположил Янош.
— Не думаю, — сказала Зокора. — Они все похожи на бойцов. Двое спорили, а старик вмешался и ударил одного из мужчин плетью в лицо. Торговцы так себя не ведут.
— Не в том случае, если хотят жить, — пробормотал Янош.
— Итак, что вы думаете? — спросил я остальных.
— До Газалабада самое большее ещё четыре дня пути. Лучше не рисковать, — сказала Зиглинда.
— Мы не знакомы с этой местностью. Я склоняюсь скорее к осторожности, — согласился с ней Варош.
— Мы можем пойти по их следам, и тогда они приведут нас к водоёму, — предложила Лиандра. — Лучше держаться от них подальше.
Это мнение преобладало. Зокора предложила наблюдать за лагерем, но я решил иначе. Однако этой ночью мы не стали разжигать огонь для приготовления пищи и тоже поставили охрану.
Ночь прошла спокойно. Когда следующим утром Зокора снова наведалась в лагерь, караван уже отправился в путь.
— Следы отчётливо видны, но ведут не в нашем направлении, — сказала Лиандра. — Мы можем попытаться найти этот оазис или продолжать путешествие в город.
— Зокоара, ты сказала, что бурдюки выглядели так, будто их недавно наполнили.
— Да.
— Сколько ещё у нас осталось воды? — спросил я Лиандру.
— Хватит на шесть дней… если будем бережливы.
— Значит достаточно, чтобы пожертвовать одним днём, найти оазис и всё же добраться до города, если потерпим неудачу, — я немного подумал. — Мы пойдём по их следу.
Когда мы двинулись в путь, я попросил Поппет описать мне небо. «Безоблачное и голубое», — был её ответ. Я благодарно кивнул. Хорошая погода, которая затягивалась на долгое время, всегда вызывала у меня подозрение.
Мы были в пути три часа, когда Поппет сообщила мне кое-что другое.
— Я вижу стаю птиц. Они кружатся над одним местом.
Я прикоснулся к Искоренителю Душ. Конечно, это было бесполезно. По каким-то причинам песок он видел лучше, чем лёд или камень, поэтому казалось, будто я иду по слегка мерцающей земле, а, вот различить птиц конечно было невозможно. Видимости Искоренителя Душ хватало примерно на десять шагов во всех направлениях.
— Думаю, кружащие птицы означают здесь тоже самое, что и у нас дома, — сказала тихо Лиандра.
— Да. Они всегда плохое предзнаменование, — согласился с ней Янош.
— Варош, иди вперёд и проверь, что там происходит. Но будь осторожен, и не дай себя обнаружить.
Варош поспешил прочь.
— Однажды я видел стаю птиц, и причина не была столь ужасной, — сказал Янош. — Фермер хотел отвести на рынок урожай вишни. Ось его телеги сломалась, и когда телега опрокинулась на бок, он потерял весь свой груз. Думаю, там были все птицы королевства и играли с фермером. Парень махал руками, кричал и ругался, но каждый раз, когда прогонял одну птицу, пять других крали его урожай, — он сухо рассмеялся. — Я бы предпочёл такое объяснение.
— Это не вороны, — сказала Лиандра. — Эти птицы больше и летают по-другому.
— Стервятники, — сказала Зиглинда. — Серафина говорит, что они пожирают трупы.
Мы молча продолжили путь, пока не вернулся Варош.
— Мы нашли оазис, но нам не будет от него никакой пользы, — сказал он. — В воде лежат трупы.