— Сию минуту! — восторженно воскликнул Фард и хлопнул в ладоши. — Тёплое молоко для наложниц, его быстро принесут! Но как бы неудобно не было настаивать, это почти разбивает мне сердце, но я должен также думать о себе и моей семье, потому что все живут здесь, пользуются моим великодушием и…
— Чего вы хотите? — грубо прервал его Янош.
Тем временем мои ноги находились в прохладной воде, и их мыли нежные руки. Я должен был признать, что, хотя это и было непривычно, но всё же приятно. Однако у меня было такое чувство, будто ещё чуть-чуть, и из моих ушей пойдёт кровь.
— Что такое наложница? — услышал я голос Зокоры.
Я произнёс про себя короткую молитву богам.
— … я глубоко сожалею о том, что должен спросить о цвете ваших денег.
Я полез в свой кошелёк.
— Фард, сын Ашмаля, сына Джиарда! — произнёс голос Зиглинды, нет, это была Серафина, но в этот раз в её голосе присутствовала сила — подарок фей, как называла это Зиглинда. — Послушайте меня. Меня зовут Серафина, я дочь Хасальфа, из племени Орла. Моё путешествие длилось долго, и я побывала в чужих странах. Теперь я возвращаюсь домой, и это мои спутники. Мужчина, с которым вы так неуважительно говорите — саик Хавальд. На его родине он богат и могущественен, его голос достигает ушей князей. Хотя он слеп, но могучий воин, а его мудрость широко известна, почти так же известна, как его гарем и красота его тысячи лошадей, и зелень травы его земель, на которых они пасутся. Человек рядом с ним — это Янош Тёмная Рука, храбрый воин и капитан охраны саика Хавальда. Его имя в наших странах славиться за острый клинок и нетерпеливость. Красавица с левой стороны саика, на которую вы осмелились взглянуть с нескрываемой похотью — Лиандра Белая. Она первая жена саика, дочь князя и от своего имени правительница над пятью городами, которые принесла в качестве приданого. Она обучена письму, наукам, танцу, пению и вещам, о которых вы можете мечтать, но не так, чтобы это было заметно. Она жемчужина в стране моего господина, и многие князья просили её руки. Прикасаться к ней разрешено только нашему господину, для всех остальных это означает смерть.
Думаю, я потерял дар речи точно так же, как и другие. Но Серафина только начала.
— Этот мужчина эссэри Варош Соколиный Глаз, воин своего бога Борона, друг нашего господина и сам герой, о подвигах которого много говорят. Рядом с ним находится Зокора Тёмная Ночь, первая жена Вароша Соколиного Глаза и хранительница тайн своего клана. Её глаза перевязаны, чтобы только те, для кого предназначен её клинок, видели её взгляд, прежде чем умрут. Её нежная рука исполняет волю богов. Женщина, которая гордо стоит рядом с моим господином — его первая наложница. Она тоже обучена танцу, искусству, пению и горячей стали, которую использует, чтобы отправлять убийц к богам. Наше путешествие было долгим. Не переживайте о золоте, ваша награда будет высокой, но следите за языком, потому что вы уже оскорбили моего господина и его свиту. Предугадывайте его желания, но делайте это тихо. Я надеюсь, Фард, сын Ашмаля, теперь вы понимаете, что этой жалкой лачуге, которую вы называете своим домом, выпала высокая честь! А теперь убирайтесь и принесите молоко!
— Э-э… конечно… немедленно! Прошу прощения! — только ещё промолвил Фард, а затем поспешил прочь.
Должно быть я чем-то подавился и закашлял, но и остальные испытывали тоже самое. Янош рядом со мной тихо хрипел.
— Значит вот как Хавальд. Ваш гарем знаменит? — спросила сидящая рядом Лиандра. Её голос раздавался прямо возле моего уха. — И я обучена тому самому искусству? — выдохнула она.
— Решай этот вопрос с Серафиной, — тихо ответил я. — Я невиновен.
— Так и сделаю. Или, возможно, нет. Может она расскажет мне ещё больше о моей красоте, женщинам нравиться такое слушать.
— Правда? — удивился я, а она рассмеялась и укусила меня за ухо.
После того, как мы немного оправились от словесной дуэли — никогда бы не подумал, что можно сказать столько слов, не переводя дыхания — Поппет описала мне комнату. Основное разделение и расположение дверей и окон я ещё помнил из «Молота».
Но в обстановки были явные различия. По сравнению с «Молотом» Эберхарда этот постоялый двор можно было назвать только роскошным. Стены и пол покрывали вышитые ковры. Посуда была из серебра, а кубки из дорого стекла. Однако, как объяснила Зиглинда, здесь, в старой империи, стекло было не таким дорогим, как у нас. Зеркала — абсолютная редкость в новых королевствах, здесь же их висело на стенах даже целых два.
Столы и скамейки были намного ниже, чем мы привыкли, и мягкие. А девушек, которые так любезно помыли нам ноги, была добрая дюжина.
— Звучит так, будто мы находимся в доме удовольствия, — наконец произнёс я.
Я почувствовал, как Янош рядом со мной пожал плечами.
— Не знаю, просто думаю, что всё имеет свою цену. Этот Фард, если бы смог, то продал бы нам даже воздух. Я ему не доверяю ни на шаг. Говорит, что его сердце разбилось бы, если бы ему пришлось выставить нас на улицу в бурю? Ха! У него разбилось бы кое-что другое, если бы он попытался!
Кроме нас были и другие гости, но не так много. Трое мужчин в таких же свободных одеждах, какие здесь носили, сидели вооружённые до зубов в углу, а также очень толстый пожилой мужчина, который не переставая ел, а между едой и вином иногда позволял одной из девушек засунуть себе в рот сладости.
Девушки были легко, почти скандально одеты, в одежды, которые частично были прозрачными, все черноволосые и с тёмными глазами, и ни одна из них не была старше пятнадцати.
Когда нам принесли вино, Варош схватил одну из девушек и притянул к себе. Она не сопротивлялась, когда он поднял её верхнюю одежду и осмотрел спину. Он тихо выругался. Затем отпустил её.
— У неё шрамы от ударов плетью, — сказала тихо Поппет.
Я кивнул.
— Наблюдай за Варошем. Если он сделает что-то необычное, я хочу об этом узнать. Не знаю, как его чувство справедливости будет здесь принято.
Сама еда была действительно исключительного качества и состояла из многочисленных блюд. Каждого блюда подавали понемногу, но все были отличные на вкус. Вопреки его обещанию, в погребе хозяина постоялого двора не оказалось ни Ортентальского вина, ни Фиоренцкого, но вино было достаточно хорошим, хотя и немного приторным.
Сладости предлагались параллельно на небольших серебряных подносах, и они были то, что произвело на меня больше всего впечатления. Мне всё время приходилось спрашивать, что я ем, и о большинстве вещей я ещё никогда не слышал. Засахаренные фрукты, медовая выпечка такая сладкая, что от неё сводило зубы, но всё же я никак не мог остановиться и продолжал есть. А под конец груши, покрытые нежной сладкой субстанцией, которая была так хороша на вкус, что я смог бы съесть целую дюжину. Серафина знала, что это. Субстанцию называли шоколадом, слово, которое я постараюсь запомнить. Если коротко — это было впечатляющие пиршество.
После еды я быстро устал, и не только я чувствовал себя так. Учитывая напряжение последних дней, чистая кровать была для нас по-настоящему желанной. Комнаты, в которые нас отвёл молчаливый Золам, были обставлены не менее пышно, чем комната для приёма гостей. Там была широкая кровать, шкафы, стол и буфет, а также два стула из розового дерева. Фонарь, который зажёг для нас Золам, был с запахом и наполнил комнату ароматом роз.
За толстыми стенами силу бури почти не было слышно, но, казалось, что она уже утихает.
Хозяин постоялого двора уверил нас, что «небесный ветер» скоро пройдёт мимо; он сказал, что бури здесь обычно короткие, зато очень сильные.
Я попросил Вароша зайти ко мне в комнату, прежде чем мы ляжем спать.
— С девушками здесь плохо обращаются, — объявил Варош, не успев войти. — Я не могу просто проигнорировать это.
— Вы должны, — ответил я тихо. — Это не наша страна и не наше право. Мы гости под его крышей.
— Это неправильно, — настаивал он.
— Вы почувствуете себя лучше, если я скажу, что я согласен с вами? Но это не наша задача.