Но я знала, что это не так.
― Простите, я решила, что это ваш зять. Он показался мне членом семьи, ― сказала Мардж. Я покраснела от ее слов, пока она пристально изучала меня. ― Вы не замужем?
― Нет, ― твердо ответила я.
― Должно быть, сегодня ваш счастливый день. ― Я не упустила из виду, что в ее словах появилось осуждение. Видимо, когда неизвестный мужчина начинает оплачивать твои долги, все сразу же принимают тебя за эскортницу.
Но мне было все равно, что она обо мне думает. Вместо этого я думала о пропущенном телефонном звонке. Это был он? Звонил ли он, чтобы сказать мне, что оплатит счета? Я не знала, что меня больше удивляет. То, что он выполнил условия нашего расторгнутого соглашения, или то, что его это вообще волновало.
― Я все улажу, ― сказала я маме. ― Ничего не подписывай.
― Все уже улажено, ― сказала нам Мардж. ― Если бы я была на вашем месте… ― Она осеклась, когда я бросила на нее жесткий взгляд. ― Я приду позже.
Несомненно, она планировала дождаться, когда я уйду, и убедить мою мать. Конечно, она была права. Отказываться от оплаты было нелепо, но мне нужна была минута, чтобы осмыслить такой поворот событий.
― Тея, ты знаешь, кто оплатил счета? ― Спросила мама, когда мы остались одни.
Я не могла заставить себя посмотреть на нее. Через минуту я кивнула.
― Думаю, да.
Между нами повисло молчание. Отсутствие какой-либо реакции было почти оглушительным, несмотря на ее немой шок. Но не было и неодобрения, когда она наконец спросила:
― Чего тебе это стоило? Что забрал этот человек?
― Только мое сердце. ― Я закрыла глаза, удивляясь, как можно испытывать такую сильную боль от его отсутствия. ― Он больше ничего не взял. Он больше ничего не хотел.
― Что-то я в этом сомневаюсь, ― осторожно сказала она. ― О, дорогая, мне кажется, что в этой истории есть что-то еще.
― Есть, ― пробормотала я.
Мама потянулась и взяла меня за руку. Она крепко сжала ее.
― Делай то, что тебе кажется правильным.
― Я не могу заставить их вернуть ему деньги. ― Я покачала головой. ― Но я могу сама вернуть их ему.
― Что? ― задохнулась она. ― Как? Не…
― Ничего такого, ― быстро сказала я, догадавшись, что она поняла меня неправильно. Серьезно, неужели все считали, что у меня есть богатый покровитель? ― Он подарил мне виолончель ― дорогую. Я могу ее продать.
Мне было больно об этом думать. Виолончель ― это все, что осталось от наших отношений с Джулианом. Не было времени продать ее. По крайней мере, так я убеждала саму себя. Но сейчас, когда я столкнулась с перспективой потерять последнее вещественное доказательство нашей связи, мне хотелось плакать. Виолончель свела нас вместе. Виолончель должна была разорвать все узы, которые еще связывали меня с ним.
Это было символично ― в каком-то смысле немного театрально.
― Может быть, тебе стоит сначала поговорить с ним, ― предложила она. ― Дать ему шанс…
― Он в Париже, ― оборвала я ее. ― И нечего обсуждать. Это был временный приступ безумия для нас обоих.
― Ты любишь его, ― грустно сказала она. Это был не вопрос. Она просто знала. Конечно, знала. Она была моей матерью.
И все же я пожала плечами.
― Любила. ― Я встала, чувствуя легкое головокружение. ― Извини. Мне нужно позвонить.
Она кивнула и отпустила мою руку, когда я встала.
― Я никуда не уйду.
Я наклонилась и крепко обняла ее. Слава богу, что все закончилось хорошо.
Выйдя в коридор, я посмотрела на пропущенный вызов на своем телефоне. Пальцы судорожно смахнули уведомление, и я выронила телефон. Он упал с разрушительным грохотом.
― Молодец, Тея, ― пробормотала я, нагибаясь, чтобы поднять его. Я уже видела, что экран разбился.
Длинные изящные пальцы коснулись моих, когда я потянулась к телефону. В том месте, где они встретились, вспыхнул огонь узнавания. Мои колени подкосились, но прежде чем меня постигла та же участь, что и мой телефон, он поймал меня. Джулиан поддержал меня, прежде чем отступить.
Казалось, что моя грудь может разорваться и выплеснуть все смятение, наполнившее меня. Я не могла заставить себя посмотреть на него. Я не была уверена, что смогу это пережить. Одно лишь прикосновение к нему привело мое тело в состояние неистового желания. Каждая клетка моего существа хотела упасть в его объятия и сохранить эти драгоценные мгновения.
Но мой мозг не был согласен с этим планом. Слишком много чувств переполняло меня. Слишком много боли. Слишком много надежды. Слишком много любви. Слишком много гнева.