Завтра мы будем воевать или разговаривать, или справляться с тем, что должно произойти. Завтра мы выпутаемся из этого дерьма. Сегодня вечером мы сотрем нашу боль пальцами, губами и кожей.
― Хочешь экскурсию? ― пробормотал он, прервав наш поцелуй, когда мы поднялись на второй этаж.
Я прикусила его губу и снова притянула его обратно. Он зарычал, и с головокружительной быстротой я оказалась прижата спиной к прохладному стеклу окна. Я коснулась его ладонью, успокаиваясь, когда голова Джулиана опустилась к моей шее. Клык провел по моему горлу. Мурашки побежали по коже, дыхание перехватило.
― Давай, ― вздохнула я, вспомнив ночь в опере, когда я кончила от одних его клыков. ― Сделай это.
Он замолчал, словно обдумывая мое предложение.
― Не испытывай меня, котёнок, ― предупредил он, ― иначе я могу потерять контроль и взять тебя у этого окна, а внизу оживленная улица.
― Я не против, ― промурлыкала я, опуская руку, чтобы погладить выпуклость, напрягшуюся в его брюках. ― Я твоя пара. Все это твое.
― Тея. ― Мое имя прозвучало предупреждением на его губах.
Я слышала его. Я понимала, что рискую. Но мне было все равно.
― Возьми меня, ― потребовала я.
Он выпрямился, самообладание сковало его лицо. Но его глаза ― те самые голубые глаза, которые когда-то смотрели на меня через переполненную комнату убийственным взглядом, ― были совершенно дикими.
― Я твоя. ― Слова сорвались с моих губ. Он начал отворачивать голову, но я поднесла ладонь к его щеке. Молния пронзила меня в месте, где наша кожа соприкоснулась. ― Моя кровь. Мое тело. Все принадлежит моей паре. Принадлежит тебе. А теперь заяви свои права.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Джулиан
Ее рука горела на моей щеке ― прикосновение моей пары ощущалось сильнее любой магии, которую я когда-либо испытывал. Я не мог дышать. Я не смел. Не после таких слов.
Существовал миллион причин, по которым я должен был отказать ей сегодня вечером. Но причина номер один ― ее нынешнее эмоциональное состояние ― заставляла меня опасаться, как она воспримет отказ.
― Я не могу, ― сказал я, не оставляя ей места для сомнений. Тея поникла в моих руках и начала вырываться. Я прижал ее к окну. ― Выслушай меня.
― Все вампиры такие болтливые, или мне просто повезло? ― проворчала она.
― Дело не в этом, и ты это знаешь. Сейчас неподходящее время.
― Никогда не будет подходящего времени, ― печально сказала она. ― Опусти меня.
Я должен уважать ее желания. Не только потому, что она важна для меня, но и потому, что трудно сопротивляться ее предложению, когда она прижата к моему телу. Я повернулся и поставил ее на ноги. Но вместо того, чтобы продолжить спор, она пошла к лестнице.
― Куда ты идешь? ― Я последовал за ней.
― Хочу покончить с этим, ― объявила она. ― Здесь поблизости должен быть бар, верно?
Я застыл на месте, не доверяя себе пошевелиться или заговорить. Она не могла…
Я подал идею в Париже: если Тея переспит с другим мужчиной, если она подарит ему свою девственность, мы сможем двигаться дальше. Мы сможем наконец спариться.
Тея начала спускаться по лестнице. Остановившись, она повернула голову и посмотрела на меня.
― Это была твоя идея, ― напомнила она мне. ― Ты не передумал?
Я промолчал.
Она пожала хрупкими плечами.
― Поскольку ты, похоже, не возражаешь и не заинтересован в том, чтобы скрепить нашу связь, думаю, у меня нет выбора. Увидимся позже.
Она продолжила спускаться по лестнице. Но когда ее рука потянулась к входной двери, я уже стоял перед ней. Тея моргнула и отпрянула назад. Она уставилась на меня.
― Я никогда не привыкну к этому.
― Привыкнешь. ― Я не сдвинулся с места.
― Ты так и будешь стоять? ― Она скрестила руки на груди и ждала. Ее нога отстукивала ритм по деревянному полу. ― Я не вижу смысла затягивать с этим.
― Ты не можешь, ― сказал я придушенным голосом.
― И почему же? ― Она изогнула бровь. ― Это ты предложил.
― Я знаю. ― Должно быть, у меня был временный приступ безумия, а может, я не ожидал, что она согласится с этой идиотской идеей.
― Думаю, увидимся позже. ― Она рванулась к двери, но я поймал ее за талию. Развернув ее, я наклонился и обхватил ее руками.
― Не делай этого, ― сказал я мягким голосом.
― Ты не оставляешь мне выбора, ― прошептала она. Злобный настрой улетучился. Осталась лишь пронизывающая до глубины души печаль.