Мои руки дрожали, когда я раскладывала ноты на подставке. На самом деле они мне были не нужны. Я так много занималась, что могла играть эти произведения во сне, но было что-то успокаивающее в том, что они были рядом. Я выбрала два из трех произведений, чтобы продемонстрировать, чему я научилась за время учебы здесь, а одно ― просто из сентиментальных соображений.
Я начала с Шуберта. Я не разрешила Джулиану пойти со мной, но, играя это произведение, я чувствовала, что он здесь. Легко было попасть под его гипнотические чары. Каждый раз, когда я играла его, он проникал в мою душу все глубже. К тому времени, когда я дошла до последних нот, я полностью расслабилась. Я не стала менять ноты. Я просто сделала небольшую паузу и начала исполнять сюиту Баха для виолончели № 1. Ее спокойный темп нарушали рваные, ломаные аккорды, которые отзывались во мне, как настойчивое желание. Пьеса была немного короче, и она закончилась слишком быстро. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, надеясь, что не ошиблась с выбором. Кодай был не совсем классическим выбором, но это и привлекло мое внимание. Неземная музыка вибрировала во мне, пока я играла. Ноты падали и взмывали, что было так непохоже на гладкие, прекрасные произведения, которые я играла сначала. Дойдя до драматического финала, я задохнулась, не понимая, как долго задерживала дыхание.
На мгновение воцарилась ошеломленная тишина, а затем Диана начала тихонько хлопать.
― Вы не лгали, Маклауд, ― сказала она моему наставнику. ― У нее настоящий дар. ― Последнее слово застыло у нее на языке, и по моей шее пробежала тревожная дрожь.
Я сглотнула и отогнала неприятное ощущение на задворки сознания. ― Спасибо. Для меня это большая честь.
― Для нас тоже, ― вступил Маклауд и начал хвалить меня. ― Было очень приятно учить вас.
Я не могла говорить, эмоции бурлили в горле, мешая произносить слова, поэтому я кивнула. Они делали пометки, пока я собирала свой инструмент и ноты. Было немного больно. Возможно, это последний раз, когда я играю на этой сцене. Я даже не знала, буду ли я когда-нибудь снова играть для других. Что-то подсказывало мне, что жизнь в качестве пары Джулиана может означать избегание всеобщего внимания.
Профессор Маклауд продолжал поздравлять меня, когда я уже собралась уходить, но в дверях меня встретила Диана.
― Я имела в виду то, что сказала. ― Ее ноздри слегка раздувались, когда она изучала меня. ― Ваше выступление было… волшебным.
У меня кровь превратилась в лед от ее слов, но я старалась вести себя нормально. ― Это очень много значит для меня. Я всегда восхищалась вами.
Она наклонила голову, любезно принимая комплимент, который, вероятно, слышала уже тысячу раз. Она взглянула на Маклауда, чья грудь гордо вздымалась, когда он разговаривал со своими коллегами. ― Очень мило с вашей стороны, что вы позволили ему думать, будто он имеет к этому отношение.
― Так и есть, ― медленно произнесла я. ― Я многому научился в Ласситере.
Она подняла одно плечо, словно разрешая мне солгать. Диана взглянула на мой чемодан. ― Дорогая виолончель для студента.
― Это подарок. ― Я встретила ее взгляд.
― Дорогой подарок, ― сказала она сдержанным тоном. ― Советую быть осторожной с той ценой, которую за него придется заплатить.
― За подарок не платят, ― заметила я, и в моем голосе зазвенел лед.
Она снова понюхала воздух. ― Разве нет?
― Я должна идти. Меня кое-кто ждет. ― Я вдруг обрадовалась, что согласилась встретиться с Джулианом за обедом. Хотя бы потому, что это давало мне повод уйти от нее.
― Я уверена, что он ждет, если судить по вони, витающей вокруг тебя.
У меня открылся рот. Я поняла, к чему она клонит. Не заметить красные флажки ― ты связываешься с вампиром, ― которыми она размахивала несколько секунд назад, было довольно сложно. Хотя я и не ожидала такого откровенного оскорбления.
― Прости. У меня слишком развиты чувства, ― сказала она, ничуть не извиняясь. ― Это помогает с музыкой, но ты и так это знаешь.
― Откуда мне это знать? ― спросила я.
Ее глаза прищурились, а потом она тихонько рассмеялась. ― Вот почему я не поняла, пока ты не сыграла. Но она здесь. Я слышу, как она поет в тебе.
Мне потребовалось усилие, чтобы заставить себя ответить. Мне удалось произнести лишь одно слово. ― Что?
Ее ответная улыбка повергла меня в ужас.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ