Мои мысли были прерваны звонким смехом, донесшимся со шканцев. Я поднял глаза и увидел стоявших там фрейлейн Сару и юнкера Стига, – они смотрели на меня. Юнкер Стиг наклонился к ней и сказал что-то, заставившее прекрасный смех взмыть к серому небу, а матросов, занятых такелажем, чуть не свалиться за борт, потому что они пытались увидеть ее из-за грота, который в это время крепили к рее. Но мне ее смех не доставил ни малейшего удовольствия – ведь я знал, что она смеется надо мной. Я направился к люку, чтобы спуститься в каюту и заняться нашими вещами.
– Надеюсь, секретарь-помощник позаботится о том, чтобы сундуки и мелкие вещи фрейлейн Сары доставили на берег! – скомандовал юнкер Стиг гнусавым голосом, его левая рука небрежно покоилась на начищенном до блеска эфесе шпаги.
На мгновение солнце прорвалось сквозь облака: она тоже едет во Фредрикстад! Я обернулся и в качестве приветствия приложил к виску два пальца.
– Пока, шкипер! – сказал я грубым матросским голосом и снова услышал звонкий смех. На этот раз он показался мне сладким, как бутерброд с медом, и я с улыбкой нырнул вниз в темноту.
Я быстро собрал вещи. Нунций дей Конти вряд ли успел открыть свой сундучок до того, как начал приносить жертвы морю, да и я по той же причине не открывал свой. Несколько мгновений я раздумывал, стоит ли мне надеть парик. Он был новый и белый, как первый снег, намного красивее, чем парик юнкера Стига, и, возможно, заставил бы глаза фрейлейн Сары хотя бы ненадолго оторваться от юнкера. Нет, конечно, со стороны простого писца и проводника заморского гостя глупо было думать, будто он может соперничать с дворянином и камер-юнкером. Это все равно, что думать, будто простая муха способна отвлечь на себя внимание от яркой бабочки. Кроме того, парик помешал бы мне грести к берегу.
Перед тем как закрыть свой сундучок, я вынул из него лист бумаги и медленно прочитал то, что было на нем написано. И хотя я уже много раз читал этот документ и знал его назубок, глаза мои задерживались на каждом слове, медлили и повторяли по нескольку раз такие слова, как “богохульство” и “сожжение на костре”, почему-то я никак не мог от них оторваться. Кто-то спустился по трапу и направился к каютам. Я быстро спрятал бумагу в карман и схватил наши вещи. Однако не успел выйти из каюты, как путь мне преградил какой-то высокий человек.
– Одну минутку, господин секретарь-помощник, – сказал Томас гнусавым голосом и вошел в каюту.
– Слушаю вас, ваше мужицкое величество. – Мне стало смешно. Томас был одет как простой мужик, на голове у него красовалась простая вязаная шапка, красная с серым. Он затворил двери и сел с серьезным видом. Потом кивнул:
– Ты помнишь, где сможешь меня найти, если тебе понадобится моя помощь?
– Конечно.
– Да-да. Разумеется, помнишь. – Томас снова кивнул и огляделся, словно хотел проверить, что вещи уже собраны. – У тебя есть с собой все, что нужно? – спросил он без всякого интереса. Видно, его занимало что-то другое.
– В чем дело, господин Томас?
Томас почесал пышную шевелюру и поднял на меня глаза.
– Даже не знаю, важно это или нет, – сказал он. – Но меня мучит какое-то предчувствие… Что-то назревает. Так что береги себя, ну и, конечно, папского нунция. Ведь ты знаешь, что… – Он вдруг замолчал, немного смущенно взглянул на меня и встал.
– Знаю что?.. – Я загородил ему дорогу. – Что именно я должен знать? Есть что-то, чего я не знаю, и знаю, что не знаю?