– Вы… вы собачье дерьмо, капитан… вы обыкновенный жулик. Норвегия – часть Дании, и вы это прекрасно знаете, так что я заплатила вам все, что полагалось. – Она в растерянности огляделась по сторонам. Моя рука уже сама собой потянулась к кошельку, когда ее голубые глаза остановились на юнкере Стиге. Он шепнул что-то своему слуге, тот подошел к капитану и сунул ему в руку монету.
– Полагаю, что теперь все в порядке, – сказал юнкер Стиг. – Норвегия – часть Дании, так что капитану в следующий раз следует быть более точным, когда он договаривается с пассажирами о плате за проезд.
Капитан взглянул на полученную им монету, это был далер, из тех, которые собирались вот-вот изъять из обращения. Он мрачно сказал, что это едва ли составит половину того, что эта женщина ему должна, но юнкер уже повернулся к нему спиной и помогал фрейлейн Саре спускаться по трапу. Внизу, в шлюпке, ей помогли матросы.
Вскоре большая шлюпка уже шла к берегу. Я сидел на корме между штурманом и моим новым господином, которого то и дело подхватывал, когда его тело вдруг теряло равновесие. Между приглушенными стонами, вызванными резкими движениями шлюпки, я слышал, как фрейлейн Сара повторяет слова благодарности за решительное и смелое вмешательство господина юнкера – девушка оказалась в трудном положении и этот подлый и жадный “кнуете” несправедливо с ней обошелся. Юнкер Стиг с трудом удерживал одновременно и шляпу под мышкой, и парик на голове, но вид у него был довольный – задрав нос, он сидел рядом с фрейлейн Сарой на носу лодки.
Я думал о том, что может означать слово “кнуете”, наслаждался звуком ее голоса и смотрел на нашу шхуну, где за мачтой виднелась крупная фигура Томаса. Он смотрел нам вслед.
Томас в крестьянском платье. Я невольно покачал головой. Почему вообще Томас здесь оказался?
Этот вопрос уже не первый раз возникал в моей голове за последние сутки, однако у меня ни разу не было возможности потребовать у Томаса объяснений, потому что нунций дей Конти, как известно, не привык к морским путешествиям и все время нуждался в моем внимании.
Когда наша карета прибыла в Ольборг, я зашел в портовый трактир, чтобы узнать, какое судно направляется отсюда в Осло-фьорд. Я знал, что в трактирах люди обычно бывают лучше осведомлены о таких вещах, чем где бы то ни было. Пока я стоял и ждал, когда хозяин выйдет ко мне из задней комнаты, у меня за спиной пророкотал чей-то голос:
– За бригом, что ты видишь перед собой, стоит галиот, на него грузят зерно для Норвегии. Он будет готов к отплытию завтра до полудня. Капитан может взять с собой четырех пассажиров, если, конечно, захочет и если поймет, что сможет на этом заработать.
Наверное, у меня был такой вид, будто ко мне обратился человек, свалившийся с неба, потому что хозяин трактира остановился, поглядел на нас, прищурив глаза, и спросил, не смутил ли этот мужик важного господина.
Мне хотелось ответить “да”, только чтобы увидеть, как Томас выкрутится из этого положения, но удивление сковало меня так, что я смог лишь отрицательно помотать головой. Я взглянул на его крестьянскую одежду и не сказал ни слова. Потом дверь отворилась, Томас исчез, словно его тут и не было, а в дверях появился Герберт, слуга юнкера Стига, и сморщился от непривлекательности этого места. Мне он ничего не сказал, только стоял и смотрел. Хозяин спросил, не подать ли мне пива, или водки, или чего-нибудь поесть, и я заказал водку, чтобы поскорей прийти в себя после неожиданного появления и столь же неожиданного исчезновения Томаса.
Действительно, галиот собирался выйти в море на другой день, если, конечно, погода окажется благоприятной, сказал капитан с кислым видом и прибавил, что в каютах для пассажиров у него уже есть два пассажира. Но мужика он может поместить на нос судна, где тот поспит и с матросами, штурману тоже придется уступить свое место, потому что епископ и придворный кавалер не каждый день готовы почтить своим присутствием торговый норвежский корабль, это штурману придется понять.
Капитан разбился в лепешку, чтобы обеспечить нас местами на судне, но плату за проезд потребовал немалую. Нам следовало заплатить ему по полтора риксдалера с человека. Я не возражал против такой суммы, но, лишь убедившись, что все удобно устроились на борту, достал наши проездные документы, из которых явствовало, что капитан должен считать поездку на его судне людей короля благословением Божиим – другими словами, что мы намерены ехать с ним бесплатно. Капитан покосился на бумагу, потом на меня и понял, что он проиграл: заявлять, что на судне нет для нас места, было уже поздно.