Прибежала запыхавшаяся Хината, потратила некоторое время на микроэкзамен, не без удивления высоко оценила успехи сестры и тут же куда-то её утащила.
К вечеру сестра отправила Ханаби домой, отдыхать. Сама же осталась сидеть с Наруто.
Нервы у Ханаби оказались крепче, чем думала даже она сама. Конечно, от количества посещённых палат перед глазами в конце концов всё слилось в белое и красное. Но дурно ей не становилось, да и страшно не было. Хината сказала, что завтра Ханаби прикрепят к первому этажу, где и находилось больше всего пациентов — и где требовалось больше всего персонала. На третьем обитали те, кто вполне мог сам передвигаться и спускаться вниз на перевязки. Для самых тяжёлых был отведён второй этаж, чтобы их лишний раз не беспокоили суматохой, царящей на первом. По той же причине Ханаби предупредили, что без особого указания соваться туда нельзя. Видимо, до этого её просто на всякий случай пугали наличием там АНБУ, не ожидая от неё большой сознательности. Однако о чём тогда говорила Пятая?..
Лишь к Наруто Хината разрешала подниматься на второй вместе с ней. Похоже, вечно краснеющей по поводу и без повода сестре так было спокойнее. Хината даже просила Ханаби иногда самой навещать Наруто, чтобы быть уверенной, что с ним всё хорошо, так как у самой зачастую катастрофически не хватало времени.
Ханаби давно знала о симпатии сестры, хоть они об этом никогда не говорили, и видела, что та готова была не отходить от него ни на шаг. Тем большее неудовольствие вызывало у Ханаби поведение Наруто. Он относился к Хинате хорошо, даже очень хорошо. Но как к другу. Причём другу-мальчику. Создавалось впечатление, что Хината для него «свой парень», но и только. А может, он в принципе был плохо воспитан, а потому без особого пиетета разговаривал с девушками. Ханаби видела, как Хината жадно глотает каждое его слово, лишний раз боится вздохнуть, а Наруто — жадно — ест принесённый ей пирожок и трындычит про Учиху Саске. Иногда у Ханаби закрадывалась мысль, а не девчонка ли на самом деле этот Саске. Уж очень много он съедает внимания Наруто. Внимания, которое по праву принадлежит Хинате. Мысленно поставив себе галочку сделать всё, чтобы наладить личную жизнь сестры, Ханаби вприпрыжку влетела в свою комнату и ещё долго и сладко ворочалась перед сном. Хороший случился день.
====== Фрагмент IX ======
Когда Ханаби проснулась, Хинаты дома уже не было. Пошатавшись по комнатам и не наткнувшись даже на отца, Ханаби обнаружила в кухне кулёчек с обедом, заботливо запакованный в плёнку и сиротливо ютящийся на краю стола. Ханаби радостно улыбнулась. Он как будто символизировал то, что у них с сестрой теперь есть общее дело. Ханаби не раз видела, как Хината готовит такие с собой вместо завтрака — всегда два. Сестра предпочитала убегать пораньше и подкрепляться на работе. Ханаби имела смутные догадки, что она просто старается не упустить повода побыть подольше в компании некоего блондинчика. И что второй кулёк — для него. Однажды она даже видела запакованную таким образом тарелку рамена. Не растворимого, а домашнего приготовления. Ну кто будет так заморачиваться для себя? Ханаби тогда молча, но хитро и многозначительно наблюдала за тем, как Хината старательно отводит взгляд, суетясь на кухне.
Мысленно отправив сестре воздушный поцелуй, Ханаби схватила подарок и поспешила заниматься своим новым хобби. Туда, где она была нужна.
Но что-то было не так. Ханаби не отпускало чувство, будто она упустила, забыла что-то важное. Она попыталась стряхнуть это чувство, даже головой дёрнула на бегу, помогая себе. Но внутри всё равно тревожно посасывало.
За порогом госпиталя она тут же окунулась в общую беготню, её хватали в коридоре и тащили помогать то там, то тут. Это казалось безумием, но дарило ощущение собственной важности, которого Ханаби так не хватало. Особенно когда просили просканировать чакру. Глазами Ханаби пользоваться умела и любила.
К обеду Ханаби осознала, что так и не позавтракала; схватила кулёк и шмыгнула на второй этаж, в попытке вырваться из бешеного круговорота и перекусить в относительной тишине, где её никто не выловит — хотя бы в комнате Наруто. Раз уж ей всё равно надо его проверять. К тому же, есть шанс застать там Хинату.
Голова её всё ещё шла кругом от утренней карусели дел, когда Ханаби с плотно зажатым в руке кульком передвигалась по контрастно тихому коридору. И внезапно — рывком — цепкой хваткой поймала за хвост то чувство, что её мучило со вчерашнего дня. Взгляд остановился на знакомой двери.
Какой бы ни была Ханаби умницей, но одного человека она точно оставила без помощи. Возможно, того, кто больше всего в ней нуждался.
Подумав, что, в сущности, не делает ничего плохого, Ханаби, в отличие от прошлого раза, предварительно включила бьякуган. Картина ничуть не изменилась. В палате был всего один человек.
С неудовольствием покосившись на дверь бровастиков, как будто они могли сквозь неё неодобрительно за ней наблюдать, Ханаби смелым шагом завернула в нужную комнату. Теперь она здесь своя. И она всего лишь проверит.
Странно, но это зрелище снова сбило её с толку, обожгло сердце жалостью. Не в силах смотреть, Ханаби опустила голову вниз и обнаружила, что до сих пор сжимает в руке завтрак, про который уже забыла. Острое чувство пронзило новой волной. Так похож был израненный шиноби на этот кулёчек, лежавший утром на столе. Завёрнутый в бинты, одиноко ютящийся в центре пустой палаты…
Ханаби покрутила головой в разные стороны, не находя себе места, но вскоре взяла себя в руки и, стараясь снова сделать шаг твёрдым, достигла кровати.
Она взрослая, она ответственная, она умеет.
Ханаби вытащила из кармана выданного ей ещё вчера белоснежного халата моток бинта, ножницы и антисептик — своих новых постоянных спутников. Критически оценив размеры тела и ран, Ханаби забеспокоилась, что может не хватить, но пережала своему страху горло и решила действовать по ситуации.
Из-за повязки на глазах (бедный, неужели его ослепило каким-нибудь взрывом?) Ханаби не была уверена, спит ли пациент, но всё же поздоровалась и предупредила, что сейчас может быть больно. К её облегчению, никакой реакции не последовало.
Взявшись за ножницы, чтобы разрезать старые бинты, Ханаби вдруг почувствовала, как в комнате жарко. И уже в следующее мгновение осознала, что жар идёт от тела раненого. Перехватив ножницы другой рукой, она поспешно опустила ладонь на его лоб. И едва не отдёрнула. Ощущение было как от прикосновения к горячей сковородке. Кажется, медики вокруг неё постоянно твердят про то, что жар — чаще всего признак воспалительного процесса… Ханаби не знала точно, что делать в этом случае. Вроде бы, вводить антибиотики?
Таковых с собой всё равно не было, поэтому, не придумав ничего лучше, Ханаби встала и открыла окно. Ветер ворвался в комнату и взъерошил его чёрные волосы, вставшие торчком совсем как у дежурного-дикобраза.
Подцепив на боку бинт, Ханаби просунула ножницы и, вытащив от усердия кончик языка, разрезала разом все повязки на торсе. Осторожно потянув образовавшийся край вверх, Ханаби столкнулась с первой проблемой. Разумеется, ткань прикипела к ранам. Найдя в смежной с палатой ванной комнате какой-то стаканчик и продезинфицировав его, Ханаби набрала немного воды, чтобы размочить повязки. От мысли о том, чтобы отдирать их так, как делали для ускорения процесса некоторые ирьёнины, её передёргивало.
А пациент по-прежнему не приходил в сознание. Вероятно, из-за жара. Однако Ханаби нехотя допускала, что не исключено, что это вполне может быть вызвано ещё и серьёзной травмой головы.
Ханаби всё равно пришлось немножко дёрнуть: не хотел противный бинт отлипать. Конечно, пациент тут же вздрогнул и шумно выдохнул. Она так и замерла с красно-оранжевой тканью в руках, один конец которой по-прежнему терялся где-то под спиной лежащего. Но замерла Ханаби не столько от его реакции, а в большей степени от любопытной картины как-то очень неестественно распределённого по его груди загара. Только сейчас Ханаби обратила внимание, что вся левая сторона его тела существенно бледнее правой, в том числе плечо. Она даже была готова поклясться, что там, где кожа осталась целой, будто бы проходила по центру тонкая полоска, резко разграничивающая цвета. Как будто он был из двух половинок. Ханаби изумлённо перевела взгляд на лицо, ожидая увидеть продолжение контраста. Однако оно целиком совпадало с правой половиной, хотя точно сказать было нельзя из-за щетины, покрывавшей всё, что ниже повязки на глазах.