– Мистер Бланк, необходимость уже возникла.
– Так вы говорите… так вы говорите… – начал мистер Бланк.
– Так я и говорю, – сурово перебил Космо, – и я говорю далее, что этот ковчег был построен для спасения тех, кто достоин спасения, для того, чтобы все хорошее и достойное восхищения в человечестве не исчезло с лица Земли.
– Совершенно верно, совершенно верно, – ответил деляга, улыбаясь и потирая руки. – Вы совершенно правы, делая правильный выбор. Если ваш потоп приведет к всеобщему уничтожению человечества, конечно, вы обязаны выбрать лучших, самых продвинутых, тех, кто выдвинулся вперед, тех, у кого есть средства, тех, у кого самые сильные ресурсы. Массы, которые не обладают ни одним из этих качеств и требований…
Космо Версаль снова прервал его, более холодно, чем раньше:
– Быть пассажиром в этом ковчеге ничего не стоит. Десять миллионов долларов, сто миллионов, не купили бы места в нем! Вы когда-нибудь слышали притчу о верблюде и игольном ушке? Цена билета здесь – безупречный послужной список!
С этими поразительными словами Космо повернулся спиной к своему посетителю и захлопнул дверь перед его носом.
Миллиардер отшатнулся, потер голову, а затем ушел, бормоча:
"Идиот! Просто идиот! Потопа не будет".
Глава VI. ВЫБОР ЛУЧШИХ ИЗ ЛУЧШИХ
Через день или два, в течение которых ковчег оставался открытым для осмотра, и его посетили многие тысячи людей, Космо Версаль объявил, что больше посетителей пускать не будут. Он поставил часовых у всех входов и начал строительство неглубокого рва, полностью окружающего территорию. Любопытство общественности было сильно возбуждено этим необычным событием, особенно когда стало известно, что рабочие натягивали медную проволоку по всей длине канавы.
"Что, черт возьми, он задумал на этот раз?" – был вопрос у всех на устах.
Но Космо и его сотрудники давали уклончивые ответы на все запросы. В отношении Космо к публике произошли большие перемены. Никого больше не приглашали наблюдать за работами.
Когда все провода были проложены и канава была закончена, ее засыпали так, что получилась широкая стена с плоским верхом, окружающая поле.
В течение нескольких дней ходили слухи о назначении таинственной канавы и проводов внутри нее, но никакого всех удовлетворяющего объяснения найдено не было.
Один предприимчивый репортер разработал сложную схему, которую он приписал Космо Версалю, согласно которой канава с проволокой должна была служить аккумулятором электричества, который в нужный момент спустит ковчег на воду, избежав таким образом опасности смертельной задержки в случае, если наводнение произойдет слишком быстро.
На первый взгляд это казалось настолько абсурдным, что вызвало серьезные опасения, вновь пробудив сомнения в здравомыслии Космо, тем более что он не пытался опровергнуть утверждение о том, что это действительно был его план.
Никто не догадывался, каковы были его истинные намерения; если бы люди догадались, это могло бы плохо сказаться на их душевном спокойствии.
Следующий шаг Космо Версаля был предпринят без какого-либо ведома или догадок со стороны общественности. Теперь он обосновался в своих покоях в ковчеге, и его никогда не видели в городе.
Однажды вечером, когда все было тихо вокруг ковчега, поскольку ночная работа теперь была ненужной, Космо и Джозеф Смит сидели лицом друг к другу за квадратным столом, освещенным лампой с абажуром. Перед Смитом лежала стопка писчей бумаги, и он, очевидно, был готов делать подробные заметки.
Большое чело Космо задумчиво нахмурилось, и он подпер щеку рукой. Было ясно, что эти размышления доставляли ему беспокойство. По меньшей мере десять минут он не разжимал губ, и Смит с тревогой наблюдал за ним. Наконец он сказал, медленно выговаривая:
– Джозеф, это самая сложная проблема, которую мне приходилось решать. Успех всей моей работы зависит от того, не совершу ли я ошибку сейчас.
– Бремя ответственности, которое лежит на моих плечах, такое, какое никогда не нес ни один смертный. Оно слишком велико для человеческих возможностей – и все же, как я могу отбросить его?
– Я должен решить, кто будет спасен! Я, я один, я, Космо Версаль, держу в своих руках судьбу расы, насчитывающей две тысячи миллионов душ! Судьбу планеты, которая без моего вмешательства превратилась бы просто в огромную могилу. Мне решать, будет ли увековечен род homo и в какой форме он будет увековечен. Джозеф, это ужасно! Это функции божества, а не человека.