— Слушаюсь, — с почтением в голосе произнес старший группы и толкнул Стаса в сторону выхода. — Все, что было при парне, в кабинет Черепа. Живо, — приказал он.
— Старший, но это же трофеи, — пробовал возразить конвоир Стаса.
— Ты что, не понял? — поворачиваясь к нему, произнес Грин. — Или забыл судьбу Тощего?
Стаса втолкнули в маленькую комнатку и заставили раздеться. Взамен его одежды, которую тут же забрал Грин, Стас получил старые шлепанцы, растянутые старые спортивные штаны и застиранную до дыр майку.
— Двигай, — толкнув Стаса в спину стволом автомата, приказал Олег.
Они провели его через весь бункер и втолкнули в средних размеров помещение, где под потолком светила одинокая пятидесяти ваттная лампочка.
— Располагайся, это твой новый дом на какое-то время, пока не сдохнешь, — напустсвовал его конвоир. — У нас с этим быстро, либо от радиации загнешься, либо на арене. — За спиной грохнула дверь, отрезая Стаса от остального бункера.
Окинув взглядом тускло освещенное помещение, парень понял, что он здесь не один. Всего в «рабском бараке» было человек двадцать. С пола или с груд тряпья поднимались измученные люди, которые, впрочем, в большинстве своем смотрели на Стаса равнодушно. Но трое или четверо довольно здоровых лбов, распихивая остальных, направились к нему. Остановившись в шаге от парня, самый здоровый ткнул пальцем в грудь Стаса.
— Запомни несколько простых правил, — с трудом подбирая слова, произнес он. — За стеной хозяева — все, кто с оружием. А в этой камере я для тебя Царь и Бог. Я первый получаю еду, я первый пользую рабыню. Для тебя мой приказ священен! Видишь этих парней за моей спиной? Они для тебя Боги, но после меня. Ты никто. Ты раб, причем раб вдвойне — сначала для бандитов, которым принадлежим мы все, потом для меня. Ты понял?
— Я не раб, — отрывая от пола взгляд, произнес Стас решительно и, ухватившись за толстый, как сосиска указательный палец, упертый ему в грудь, сломал его. Раненый «бог» заорал и отпрыгнул в сторону, нянча «сломанную сардельку», и на Стаса обрушился град ударов. Какое-то время он сопротивлялся и даже отправил кого-то в нокдаун, но слишком не равны были силы. Сначала он пропустил удар в челюсть, и тут же глаза заволокло розовой пеленой, после чего его сбили с ног, и принялись «месить» уже ногами. Кое-как Стас сжался в комок, защищая грудь, ребра и голову.
— А ну прекратить! — раздался откуда-то сверху голос, а потом лязгнул затвор. Все рабы моментом расползлись по самым темным углам. — Если услышу еще хоть какой-то звук из-за двери, — прорычал охранник, — раздроблю все суставы молотком и брошу собакам.
Дверь за ним закрылась. Подручные «бога» связываться с охраной не желали и принялись лечить стонущее, покалеченное начальство. Стас же валялся у двери, не в силах даже двинуться с места. Правая рука не повиновалась — либо сильнейший ушиб, либо перелом, невыносимо болела спина, которой досталось больше всего, саднил живот. Кое-как Стас уполз в угол и попытался уснуть. Мужик, лежащий рядом, боязливо отодвинулся от опасного соседа. Уснуть Стасу не удалось, он просто потерял сознание, плавно перешедшее в забытье. Ему снилась Яна, сидящая на кровати, прижав свои длинные стройные ножки к груди, она смотрела в стену. Стас пытался с ней говорить, но девушка не обращала на него внимания. А потом его настигла боль. Разлепив заплывший глаз, Стас увидел над собой Степана, видимо, он был смотрящим за всеми рабами.
— Поднимайся или я тебя так оприходую, что эти уроды, с которыми ты вчера дрался, тебе сказкой покажутся. Жри и двигай к выходу, пора огород возделывать, — он швырнул на пол миску со склизкой овсяной кашей и вышел.
Едва за ним захлопнулась дверь, все рабы принялись поедать завтрак.
— Жри, — бросило ему «божество» со сломанным пальцем, — это последний завтрак в твоей жизни.
Стас брезгливо смотрел, как рабы поедают овсянку. Они ели прямо грязными руками, облизывая их до блеска. «Странно, — подумал Стас, — с изменения прошло так мало времени, а люди уже потеряли человеческий облик. Их сломали, перемололи, и теперь они ждут одного — смерти. Ждут покорно, не пытаясь бороться».
— Ешь быстрее, — прошипел мужик, который отодвигался от него ночью, — жрать в следующий раз будешь только вечером, если вообще будешь, — еще тише добавил он. И бросил быстрый взгляд на группу «божества».
Стас тоже посмотрел в ту сторону. «Быки» — единственные, кто ел самодельными ложками, это отличало их от зверей. Но они были еще хуже, они были нелюдями. Организм, задействовавший все резервы для регенерации, требовал пищи, и Стасу ничего не осталось, как есть, чтобы заглушить урчащий, как старый советский холодильник, желудок. Сначала он пытался это делать аккуратно, но ничего не выходило, и, плюнув, он принялся вычерпывать скользкую кашу руками. Она не лезла, застревая в горле склизким комком, но он глотал, силы ему еще понадобятся.
Перед выходом всех рабов сковали одной длинной цепью. Единственными, кто не попал на полевые работы, были приспешники «божества», их всех отправили что-то строить. Если Стас правильно понял, то Главарь банды, именуемый Черепом, пытается расширить бункер. Вскоре их всех под охраной пяти боевиков вывели из бункера и погнали куда-то на окраину. Солнце еще не встало, но горизонт уже окрасился красным. Многие рабы, едва попав на свежий воздух, стали шататься, словно пьяные. Стас припомнил, что это сказывается длительное пребывание на солнце и накапливание в организме повышенной дозы солнечной радиации. «И я таким буду дня через три, четыре, — подумал он, — да я после вчерашнего, выгляжу не лучше, рука ноет, хорошо хоть не сломали, левую ногу волочу, колено и лодыжка распухли, глаз заплыл».
Огородом оказался бывший сад юннатов. Он был довольно большим, в несколько гектаров. Строения использовались как будки для охраны, в них молодчики прятались от солнца и наблюдали за рабами. Стаса приковали к вбитой в землю арматурине, и один из рабов, бывший на привилегированном положении, выдал ему указания.
— Будешь пропалывать сорняки, — произнес раб, — смотри, если я не досчитаюсь хотя бы одной морковки. Выдираешь это, — он указал на какаю-то траву, — после чего рыхлишь, вон там бочка с водой и лейка, разрыхлил борозду — поли. Ты все понял?
Стас лишь молча кивнул, после чего под ноги парню один из охранников бросил маленькую Рыхлику, чем-то напоминавшую когтистую лапу.
— Работай!
Стас молча опустился на колени и принялся выдергивать сорняки, раб какое-то время наблюдал за ним, потом кивнул и пошел вместе с охранником под навес.
— Его ценят, — прошептал сосед Стаса с грядки неподалеку, — он садовод со стажем, его даже поселили отдельно от нас. Наши хозяева очень рассчитывают на этот урожай.
Слова соседа резанули по ушам.
— Наши хозяева?! — скрипнув зубами, прошептал Стас. — Смирились, жрете, как свиньи, позволяете иметь вас сначала охранникам, потом этим бугаям?
— Смелый, — испуганно оглядываясь, прошептал мужик. — Ну, покажи, насколько ты крут, вмиг кончишь как Димка. Знаешь, что с ним сделали?
Стас отрицательно мотнул головой.
— Он пытался бежать отсюда, — понизив голос до шепота, произнес мужик, — его словили на ограде. Сначала избили, потом притащили огромного пса, чем-то похожего на овчарку, и стали срезать с Димки мясо и швырять собаке, она его на лету ловила. Они аккуратно срезали, чтобы раньше времени не помер. Когда он отрубался, приводили его в чувство и заставляли смотреть, как собака жрет его мясо. А когда им надоело, швырнули его псу целиком. Мы все слышали, как он орал, когда его собака рвала на части. Один из бандитов не выдержал этого зрелища и пристрелил Диму. Вот так-то! Смелости поубавилось?
Стас судорожно сглотнул. С подобными псами он уже имел дело — прирожденные убийцы — быстрые, безжалостные. Тряхнув головой, он стал работать, но рассказ раба не шел из головы.
Часов в десять утра их загнали в сарай, дали по кружке воды.
— Дальше что? — спросил Стас у раба, который рассказывал про неудачного беглеца.
— А ничего, сиди или спи, как кому нравится. Пойдет солнце на убыль, снова выгонят на поля. Они нас все-таки берегут, понимают, что людей не так много осталось. А если нас заставить пахать целый день, то они через три дня лишатся всех рабов. Радиация настолько сильная, что слабого убивает за десять часов.