Все начинается сначала и если я хочу в это раз дойти до конца и покончить со всем этим, мне нужно выдержать, а не сдаваться. Как бы больно, страшно мне не было. И теперь, мой страх только стал сильнее, чем тогда. Мне есть кого терять и, одновременно, есть за кого бороться: Килен и Рома.
-- Как ты? - касается ласково моей щеки своей рукой брат.
-- Мне плохо, - захлебываюсь я в своих рыданиях. Он, своим прикосновением, словно прорывает плотину, что сдерживала поток моих слез из последних сил. - Мне очень плохо, братик! - бросаюсь я в его объятия, в которых меня ждет лишь тепло и защита от всех невзгод.
-- Не бойся, я с тобой! Я всегда буду с тобой, глупая. Не плачь и не бойся, мы справимся вместе со всем этим! Мы всегда справлялись, когда были вместе. Верно же?! - подбадривает он меня и я с силой прижимаюсь к нему, боясь потерять его, как будто он мираж и это все неправда. Я боюсь вновь остаться одна, как тогда, когда мне некому было помочь. - Не плачь, не надо! - убаюкивает меня брат.
-- Я не дам тебя в обиду.
Эти слова произносит Рома, не поворачиваясь.
-- Почему ты все еще со мной? Почему? - мои глаза видят его плохо -- мешает размазавшаяся тушь от слез, которая попала в глаза и больно щиплет.
-- Не понимаешь? - останавливается Рома на обочине. - Ты так и не поняла? - поворачивается он ко мне. - Твоя сестра так ничего и не поняла. Кхм, жаль! - обращается он к Килену и вновь заводит мотор машины. Мы снова в пути.
-- Это бесполезный разговор.
-- Ты так считаешь, а не я. Я тебе это докажу, - убеждает меня в обратном Рома. Я не хочу ничего слушать. Невозможно, отказаться от семьи и последовать за своим сердцем. Семья -- это наше сердце. Рома не сможет никогда отказаться от отца, пусть тот и причастен к моим бедам. Я это прекрасно осознаю.
Когда мы приезжаем в дом к отцу Килена, то Кирилл Михайлович уже встречает нас у порога.
Как только он видит нашу машину, то сразу же кидается к ней. Первым он вытаскивает, буквально, за шкирку Килена:
-- Что с вами произошло там? Вы понимаете какого врага себе нажили?! - орет он во все горло. - Я только обрел свою семью и не хочу терять ее из-за ваших мелких пакостей. Поплавский не тот человек, с кем вам надо было связываться! Валерия! - обращается он конкретно ко мне. Я едва стою на своих ватных ногах и чтобы не упасть нахожу опору в виде машины:
-- Да?
-- Ты говорила, что твоя вендетта -- это всего лишь зализывание своих ран, но ты разворошила осиное гнездо, девочка! Ты хоть это осознаешь?!
-- Я должна была понять, что тогда произошло...
-- Поняла?!
-- Нет, но я...
-- Простите, Кирилл Михайлович, - выходит из машины Рома и обходит ее, оказываясь напротив отца Килена. Тот забывает временно о нас с Киленом. - тот, о ком вы говорите -- мой отец и он ничего не сделает ни Лере, ни Килену.
-- Ты это можешь гарантировать, сосунок?! - не справляется с собой и своими эмоциями Кирилл Михайлович.
-- Я понимаю, что вы сейчас злы, но...
-- Ничего ты не понимаешь! И вы тоже! - показывает он на нас с Киленом пальцем. - Все. В. Дом. Немедленно!!! И чтобы сидели там тихо и не смели оригинальничать без моего ведома. Я попробую все уладить. - часто дышит отец Килена.
-- Это тебе вряд ли удастся, - с сомнением в голосе произносит Килен. На это он сразу же получает взгляд отца и съеживаясь, замолкает.
-- Идемте, - подходит к нам Рома. И тут на меня накатывает тьма, кидая меня в тишину и мрак. Я падаю в обморок.
***
Просыпаться, выныривать из своих кошмаров нереально сложно, но мне это удается. С трудом, но это так.
Я с сомнением оглядываю комнату, где нахожусь. Это гостиная дома отца Килена. Видимо, меня принесли сюда, пока я была в отключке. Вид за окном -- темнота позднего вечера.
Стараюсь подняться, откидывая со своих ног плед, которым меня кто-то заботливо накрыл. Немного пошатывает, но терпимо. Рядом с диваном стоят пара мягких домашних тапок. Я улыбаюсь этому. Так по-домашнему, уютно и спокойно.
Огромные двустворчатые двери в огромном арочном проеме закрыты и за ними я слышу голоса Килена и Ромы. В прихожей, где они разговаривают горит свет и их тени очень хорошо видны мне. У меня создается ощущение театра, где разыгрывается очередная драма. Голоса парней напряжены и судя по тону, они спорят друг с дружкой. Тихой поступью я скольжу к двери в полной тишине и мраке комнаты, где единственный свет -- это отблески уличных фонарей, которые пропускает окно.
Едва я успеваю приблизиться к двери, то до моих ушей доносятся обрывки уже, по всей видимости, давно начатого спора.
-- Если ты остался здесь и я этому не препятствовал, то не значит, что я не буду возражать, чтобы ты был рядом с ней! Ты не войдешь к ней! Я все сказал! - с плохо скрываемым раздражением сообщает Роме, Килен. Его тень встает стеной перед дверью так резко, что я невольно отскакиваю в сторону и зажимаю рот ладонью, чтобы не пискнуть от испуга.
-- Неважно, что ты говоришь. Я ее не оставлю.
-- Я не доверяю тебе. Твой отец сам признался, что участвовал в том, что произошло три года назад.
-- А ты не понял, что и меня все обманывали?! Все эти годы!
-- Тише, - шикает на Килен на Рому, заставляя того понизить последнего голос. - Не ори! Лера все еще спит. Она слаба и испугана.
-- Я не заметил, чтобы она была беспомощной, когда издевалась надо мной, не говоря, что это она! - тише, но все также с надрывом в голосе сообщает ему Рома. - Пропусти меня. Я хочу быть рядом с ней! - рука мельком пытается отодвинуть Килена с пути. Но недаром мой брат жил в лесу, в глуши и справлялся со многими проблемами. Он даже не шелохнется. Лишь плечо Килена небрежно сбрасывает с себя руку Ромы. Силы их равны и брат это знает, чувствует.
-- Ты судишь лишь со своей колокольни, - твердо произносит он, не собираясь уступать. - Иди к себе и не доставай сестру. Я не дам ее в обиду.
-- Ты же сам написал ту записку мне, где рассказал о ней. Почему сейчас ты бьешь копытом?!
-- Поступок идиота. Не стоило.
-- Я бы и сам все понял. Обязательно, понял бы.
-- Вот видишь... Я тоже так думал и решил написать. Да и... - замолкает на полуслове брат.
-- Что?
-- Хотел помочь сестре. Я видел, как она... какие чувства у нее рождало твое присутствие и как она плакала, когда отказалась от тебя, решив уехать.
-- Она... - кажется, что Рома немного ошеломлен от такого признания. - Ты думаешь, она меня любит?
-- Спросишь у нее это сам. Завтра! - не забывает о своем Килен, прижимаясь к дверям. - Но думаю, что ты и сам знаешь ответ на свой вопрос.
-- Слишком много лжи в наших отношениях... - я мысленно соглашаюсь с Ромой. Он прав и с этим ничего не поделать, не изменить.
-- Вы, оба, не идеалы. Но я не стану вмешиваться в ваши отношения. Сестра сама примет свое решение. А ты можешь принять свое прямо сейчас: уехать сейчас и никогда больше не возвращаться, а я уж позабочусь о Лере или пойти спать и оставить все свои вопросы на завтра.
-- Ты явно голосуешь за первый вариант, - усмехается Рома.
-- Ты догадлив. Пока, что Лера только страдает из-за тебя.
-- Не из-за меня, а из-за того гада, Шахрукха, который...
-- Нет, ты не прав. Боль, которую он причинил Лере, была прямой и целенаправленной. Она прошла через нее и вышла, оставив раны. Твоя же боль причиняет ей страдания на протяжении уже трех лет, когда она думала, что ты погиб и что она не смогла тебе ничем помочь. Эта боль, словно паразит, выедала ее изнутри не давая и минуты на продых.
-- Я не желал ей этого.
-- Но именно ты и принес ей ее. Знаешь ли ты, что только из-за тебя она просыпалась в холодном поту, всякий раз, когда в ее памяти оживали кошмары с тем, как тебя избивали у нее на глазах и аварии, где ты, как предполагалось, погиб?! Не разу Шахрукха не было в ее кошмарах. А знал ли ты, что она довела себя до нервного истощения, что ей виделся ты и на яву и во сне?!