-- Шахрукх, пожалуйста, не делай этого... не тронь его. Я все сделаю так, как мы и договаривались. Убери от него пистолет. Я прошу тебя. - я до крови прокусываю свою нижнюю губу, боясь не справиться с волнением и леденящим страхом за жизнь Ромы.
-- Садись в самолет, - повторяет мне Шахрукх.
-- Хорошо.
Я разворачиваюсь и вновь поднимаюсь вверх по ступенькам.
-- Убери эту чертову пушку от моего сына! - слышу я угрозу со стороны отца Ромы.
-- Отвали!
-- Я никогда не дам его в обиду!
Я слышу резкий звук, падение. Заставляю себя обернуться. Картина, что предстает перед моими глазами, уже никогда не сотрется из моей памяти.
Отец Ромы бросается на Шахрукха, заставляя того отвести пистолет от сына. Между двумя мужчинами завязывается драка, больше похожая на возню. Охрана Шахрукха растерявшись, теряет свое преимущество и, будучи в меньшем количестве, оказывается под дулами пистолетов, направленных на них охранниками Поплавского.
Рома кидается в мою сторону.
-- Лера, беги! - кричит он мне. - Уходи оттуда, там опасно!
Я стараюсь как могу. Бегу, не чувствуя под собой земли. Это сейчас неважно. Важно лишь одно: дотронуться до руки Ромы, которую он протягивает мне, чтобы вытащить меня с этого ненавистного мною трапа.
Наши пальцы касаются друг друга и переплетаются, словно лозы винограда.
Рома хватает меня в охапку и прижимает к своей груди:
-- Ты со мной! Ты в безопасности! Я тебя никому не отдам! - целует он меня в макушку, прижимаясь ко мне и закрывая меня собой, разворачивая от драки, что творится неподалеку.
-- Рома... Ромочка, я не хотела... я просто не знала...
-- Дурочка,- ласково отзывается он, глядя мне в глаза. - я никогда и ни за что не откажусь от тебя. Поэтому, и ты, будь добра, больше не отказывайся от меня! Договорились?! - улыбается он мне, целуя.
-- Да, договорились. Прости меня.
-- И ты... ты тоже прости, что так долго искал тебя!
Мы стоим обнявшись. И мы -- одно целое. Но реальность возвращает нас на землю.
Я слышу выстрел, сквозь непрекращающуюся какофонию сирен полиции. Полиция близко, но это не отменяет того, что мы с Ромой слышали -- выстрел.
Медленно, словно в замедленной съемке, мы поворачиваемся в ту сторону, где был слышен режущий воздух звук... Перед глазами моими начинает все двоится. Мне плохо от того, что я вижу.
Шахрукх скидывает с себя отца Ромы, в котором зияет дырка в груди. Она мимолетно окрашивается в алый цвет. Пятно все увеличивается и увеличивается в своих размерах. Оно огромно. Рома кидается к отцу. Он еще жив, но те звуки, что издает его горло, говорят, что это ненадолго.
Я стою, как завороженная. Молча наблюдаю, как Шахрукх не заметив пронесшегося Рому, поворачивается в мою сторону. В его руках все еще есть пистолет. Он смотрит на меня. Даже сейчас, ему никто больше не важен, кроме меня. Он кривит лицо в улыбке и закрывает свой темно-карие глаза, больше похожие на глубоки омут, который затягивает и никогда не отдает обратно.
Я порываюсь что-то закричать, очнувшись от ступора.
Раздается еще один выстрел. Я не вижу никого, кто бы держал пистолет на мушке. Мне становится страшно. И тут... тут я вижу, что пистолет, который держит Шахрукх медленно выскальзывает у него из рук. Он ударяется об плиту и остается лежать неподвижно. Изо рта Шахрукха течет маленькая струйка крови. Он падает на колени, лишь для того, чтобы потом рухнуть на землю всем телом.
К нему бегут полицейские. Один из них, что был у него за спиной, все еще держит руку на спусковом крючке. Значит, это он. Я подхожу к Шахрукху, который захлебывается своей кровью. Он пытается не закрывать свои глаза, зная, что они сами закроются через пару секунд. Навсегда.
-- Я... я люблю... и любил... только тебя... Лера! - те последние слова, что я слышу от человека, который любил и одновременно разрушил меня всю до основания.
Теперь, его глаза закрыты, а грудь больше не вздымается. Он не дышит. Я стою рядом с ним, мешаясь полицейским делать свою работу.
Кто-то из них предполагает, что у меня шок и просит позвать врача.
-- Не надо, - отвечает за меня Рома. Он подходит ко мне сзади и накидывает плед мне на плечи. - С ней все хорошо.
Я молчу. Мои глаза неподвижно смотрят на Шахрукха. Как мне относится к нему. Противоречивость. Вот самое идеальное определение.
-- Как ты? - касается меня кончиками губ Рома. Я оттаиваю.
-- Нормально. Подожди, - внезапно, вспоминаю я. - а что с твоим отцом?! Прости меня, как он?!
Рома невесело улыбается, склонив голову.
-- Он умер. Умер у меня на руках.
-- Что?! - хватаюсь я за его майку. - Как же так...
-- Он просил передать его просьбу тебе... Он просил у нас с тобой прощение... - еле слышно произносит Рома. - Все на смертном одре просят его. У всех есть то, за что стоит его просить.
-- Прости меня, - утыкаюсь я в грудь Ромы.
-- Все будет хорошо. Все у нас с тобою будет. - гладит он не переставая меня по голове.
-- А откуда полиция? - приходит мне на ум вопрос.
-- Килен вызвал.
-- Килен... - ищу я лицо брата.
-- Лера! - слышу я его голос где-то позади себя. Через секунду он налетает на нас и обняв, произносит:
-- Теперь, все будет замечательно!
Я и Рома соглашаемся с ним. По другому и быть не может. Теперь, я не боюсь себе в этом признаться. Мы это заслужили.
Эпилог
Прошел год...
Год -- это не так уж и много, если сравнивать с жизнью... Но теперь, я не считаю это таким уж важным моментом. Вся жизнь для меня окрасилась в яркие краски, заставляя забывать оглядывать в страхе назад.
Я стою у обрыва. В третий раз... и надеюсь, что не в последний.
Мою руку, бережно, словно хрупкий цветок, держит Рома, стоя чуть позади меня. Я рада за нас. Меня наполняет тепло изнутри.
-- Они вместе, как и мы, любимая, - обнимает меня сзади он за плечи. Я ежусь от прохладного ветерка и улыбаюсь ему в ответ.
-- Да. Они вместе.
Перед нашими глазами стоят две статуи: девушки, которая все также, как и в первый мой визит к ней, стоит, сложив молитвенно руки и парня, что смотрит на нее со всей нежностью и любовью. Он всегда будет глядеть на нее, любуясь со стороны, пока она не видит. И она никогда не сможет понять его до конца. Но то, что он рядом со своей возлюбленной, уже вселяет надежду на счастье для них. Пусть, даже это счастье не на земле.
Медленно опускаю букет полевых цветов к ногам парня. Так справедливо. И так правильно.
У основания статуи имеется табличка. На ней лишь одна фраза:
"... я люблю... и любил... только тебя...".
Последняя фраза. Последнее прощение и память. В ней есть лишь прошлое и настоящее, но нет будущего. Мне жаль его.
-- Прости за то, что полюбил меня.
Из моих глаз скатываются две слезинки, оставляя за собой пустой мокрый след.
-- Думаю, что он рад, - слышу я сзади себя голос Ромы. Он не мешает мне быть с моими мыслями наедине. - Ты простила его.
-- Думаешь?
-- Уверен. Ему не будет одиноко, как было при жизни. Они же, - кивает он в сторону статуй, которые теперь вовек неразлучны. - вместе... навсегда. Идем? - наклоняется ко мне Рома и мягко касается губами моих губ.
-- Идем.
На душе легче. И я знаю, что мы не раз вернемся сюда еще раз. Вернемся. Обязательно.
Это место теперь не пропитано болью и страхом. Оно теперь дает надежду на будущее.
-- Пусть, небеса всем влюбленным подарят их второй шанс.
-- Да, родная.
КОНЕЦ