— Варченко, о чём задумался?
— О завтрашнем бое, Лев Маркович, — бодро рапортую я. — О том, какую тактику выбрать в поединке с представителем Молдавии.
— Ну, это вы после собрания конкретно с Валерием Анатольевичем обсудите, — кивает он на сразу же подобравшегося Храбскова.
Перед ужином Сегалович, как и обещал, устраивает нам небольшой кросс по пересечённой местности. Естественно, мы переодеваемся, меняя форму сборной, в которой завтра нам предстоит участвовать в параде открытия, на обычные тренировочные костюмы. Свои японские кроссовки, на которые уже кто только не обратил внимания, я тоже снимаю, натягиваю простые кеды.
Под конвоем Сегаловича и личного тренерского состава строем шествуем за пределы пансионата. Первая часть нашего кросса — по асфальтовой дорожке, а затем мы углубляемся в сосновый бор и бежим по немного забирающей вверх тропинке, потом по другой спускаемся, и снова оказываемся на асфальте. Сегалович с тренерами ещё накануне изучили маршрут, и сейчас наши наставники рассредоточились по всей трассе, чтобы, наверное, подгонять отстающих, или следить, если вдруг кто-то вздумает срезать дистанцию.
Впрочем, темп бега достаточно спокойный, с небольшими ускорениями в конце трассы на асфальтовом участке, а спортсмены достаточно тренированы, чтобы пробежать десять кругов, особо не напрягаясь. Причём бегаем не мы одни, периодически пересекаемся с командами, как я выяснил после пробежки, Украины и Белоруссии. Три славянских народа, которые после развала Союза пойдут каждый своим путём. И если белорусы будут сохранять хотя бы видимость лояльности к старшему брату, то украинцы, особенно после переворота 2014 года, будут видеть в нас своих злейших врагов. Смогу ли я сделать так, чтобы мы оставались братскими народами? Такое возможно лишь при одном условии — сохранении СССР и ведущей роли коммунистической партии. Многопартийность и демократия по западным — и прежде всего американским — стандартам нам явно не подходят. Нашему человеку только дай волю, он тут же кинется во все тяжкие. Конечно, мало хорошего в том, что на протяжении десятков поколений мы сами себя так воспитывали, то царь-батюшка у нас всему голова, то КПСС. Чуть ослабь узду — и начнётся то, что мы пережили в лихие 90-е. И не появись твёрдая рука в виде ставленника спецслужб на посту Президента — ещё неизвестно, как долго продолжались бы эти разброд и шатания с ежедневными сводками заказных убийств. Понятно, что и у ВВП свой клан из приближённых, которые поделили между собой нефтяную и газовые отрасли. И в общем-то, этот вариант мне тоже не особо нравился (ха, а кому нравятся олигархи?!), просто он был лучшим из худших. Но кто мне мешает попытаться сделать так, чтобы до всего этого не дошло? Возраст и статус? Несомненно, это мой большой минус, с другой стороны, если бы меня кинуло, к примеру, в 1985-й, то я уже ничего не успел бы изменить, сейчас же ещё даже в Афганистане не вспыхнуло, и есть время для того, чтобы в меру своих сил хоть что-то предпринять.
Отбегавшись, идём на спортивную площадку под открытым небом, где мы также оказываемся не одни — здесь уже работает сборная Азербайджана. Но мы как-то уживаемся, благо что площадка немаленькая и снарядов хватает на всех. Турник, брусья, шведская стенка, косые скамейки для пресса… Сегалович нас особо не напрягает, завтра у всех первые поединки, и не будет ничего хорошего, если боксёры выйдут на бой перетренированными. К тому же начинает накрапывать дождик, руководитель сборной явно не хочет, чтобы мы подхватили простуду, и звучит команда: «Все свободны!»
А если бы к турниру я готовился в составе сборной Советского Союза, мелькает мысль, то пришлось бы потеть на сборах минимум месяц. Смог бы, наверное, в редкие минуты отдыха делать в тетрадке наброски очередной книги, а уж о репетициях с группой на это время пришлось бы окончательно забыть.