– Местные авторитеты, – пояснил нам вполголоса Алибасов. – Удивительно, но уважают не только творчество Высокого или Аркаши Северного, но и нашу музыку… А я вот, если честно, никогда бы не подумал, что доведётся сидеть за одним столом с музыкантом, получившим премию «Грэмми». Максим, ну-ка расскажи, как ты докатился до такой жизни? Что нужно сделать, чтобы получить золотой граммофон?
«Всего-навсего угодить в собственное тело на сорок с лишним лет назад», – грустно усмехнулся я про себя. А в следующее мгновение подумал, что чего грустить-то? Получил возможность прожить практически всю жизнь заново, и эта жизнь уже кардинально отличается от той, что я прожил в первый раз.
– Данную ситуацию следует рассматривать в комплексе, – с важным видом заявил я. – Всё же не только музыкальные способности у меня неожиданно проявились, но также литературные и спортивные.
– Да-да, вон Юра читал твой роман в каком-то журнале, – кивнул Алибасов в сторону жующего бутерброд с красной рыбой Лозы. – Меня, конечно, больше интересует музыкальная часть вопроса. С чего это всё вдруг? Озарение?
– Можно, наверное, и так сказать, – пожал я плечами. – Может, на тренировке получил удар по голове, и что-то в мозгах перенастроилось, я ведь действительно накануне вечером в спарринге словил хороший удар в голову, аж в ушах зазвенело.
Ну а что я ещё могу сказать? Пусть хоть такая ложь сойдёт за правду.
– Во, Юра, понял, как гениями становятся? Может, тебя тоже по голове стукнуть? – заржал Алибасов.
– Бари, себя лучше стукни, – невозмутимо ответил Лоза, прицениваясь, чтобы ещё такого вкусного ухватить.
Под горячее Алибасов окончательно взял бразды правления в свои руки, только его одного и было слышно. Я попытался было пообщаться с Лозой на музыкальную тему, но Бари и здесь вклинился, заставив меня рассказывать, как Демичев вручал мне статуэтку. Но я всё же сумел поговорить с Лозой, в ходе беседы вызнав, что «Плот» пока ещё не написан, ни музыки нет, ни текста.
Алибасов тем временем рассказывал о своих браках, коих на данный момент набралось уже три. Первый раз женился в 18 лет на сверстнице, правда, брак продержался всего три месяца. Однако за это время успели зачать сына, которому же 12 лет. В следующий раз выбор Алибасова пал на девушку значительно младше его самого – разница в возрасте составляла 12 лет, что совсем не смущало 30-летнего Бари. Развелся он с юной особой из-за ее измены, но не с другим мужчиной, хотя такая тоже имела место быть в этих отношениях, причем с другом Алибасова, а измены духовной. Супруга пожаловалась на мужа в партком, поскольку тот постоянно пропадал на работе, а домой приводил товарищей, ей же хотелось больше заботы и ласки от любимого супруга. После первого же выговора в свой адрес Бари попрощался с «изменщицей».
В третий раз его избранницей стала молодая москвичка, которую Бари планировал перевезти в Саратов, но до совместного проживания дело так и не дошло. Не захотела жить в глухой, как она считала, провинции, так что менее чем через год пара оформила развод, и сейчас Алибасов снова был свободен.
Выслушав эту эпопею, Семён Романович не выдержал, с извиняющей улыбкой выдавил из себя:
– Может, пора уже закругляться? А то у нас тут не все совершеннолетние.
Понятно, это с намёком на меня, я один тут только что 17-летие отметил. Мои музыканты из «кулька» уже совершеннолетние, всем по 18, не говоря уже об остальных участниках застолья.
Так-то, думаю, Гольдберг переживает насчёт завтра, чтобы мы не мучились с похмелья, а были огурцами, как-никак два концерта ещё играть. В общем-то, молодёжь особо на спиртное и не налегала, разве что Юрец уже три рюмки в себя залил. Но он, подозреваю, с трёх рюмок точно не упадёт.
На прощание Алибасов всем нам вручил свои визитные карточки. А я обмолвился, что с удовольствием сходил бы на концерт «Интеграла» в Пензе. Бари Каримович пообещал, что они постараются как-нибудь включить наш город в свой гастрольный тур.
У гостиницы, несмотря на позднее время, в ожидании нашего появления отирались с пяток девчонок.
– А-а-а, Максим! – раздался девичий визг на всю округу.
Пробираться мимо них пришлось в окружении своих музыкантов и Гольдберга, взявших меня в плотное кольцо охраны. Я ещё сегодня днём в момент заселения на всякий случай проверил, не проходит ли возле наших окон пожарная лестница. Лестница проходила у другого угла дома, так что в моё окно мог постучаться разве что Карлсон. Ну или Карлсониха.
Вновь, как и в Кузнецке, разгонять озабоченных барышень пришлось наряду милиции. Что удивительно, с утра девушки вновь начали подтягиваться к гостинице, и выход к автобусу, который доставил нас к цирку, в очередной раз пришлось обставлять как охрану первого лица государства. Потому что, если бы не мои ребята и Гольдберг с Казаковым – меня точно порвали бы на сувениры.