Ещё большая толпа ждала нас у ворот во внутренний двор цирка. Но сегодня их открыли сразу же при подъезде нашего «ПАЗика», так что штурма автобуса случиться не успело. Помахивая в окно ошалевшим от счастья девчонкам, я думал, что в любом городе страны, пожалуй, наберётся кучка моих фанатов, эдак не зазорно выступать уже и на столичных сценах. Лещенки и Кобзоны – ну-ка подвиньтесь, молодая смена пришла!
Первый воскресный концерт в 15 часов. Перед началом небольшой саунд-чек, и за полчаса до начала выступления, перед тем как начинают запускать перовых зрителей, мы скрываемся в гримёрке, где гоняем чаи и слушаем байки от нашего сессионного басиста. Тому есть что вспомнить, всё-таки на какой-никакой сцене уже второй десяток лет.
Я первую половину дня провёл плодотворно, накидывал в блокнот наброски новых историй о похождениях Платона Мечникова. Тут ведь что самое главное, когда пишешь книгу? Правильно, сюжет, это своего рода скелет будущего произведения. Ты хоть как классно выпиши образы и диалоги, но без хорошего, увлекательного сюжета книгу никто читать не станет. Естественно, когда у тебя и сюжет неплохой, и всё остальное прописано как надо – тогда и получается качественный продукт. Как минимум качественная графомания, не всё же нетленки Стругацких и Вайнеров читать.
У меня роман понемногу подходил к завершению. Две трети книги уже набраны на машинке. Вообще-то, цельная картина того, чем она должна закончиться, в моей голове уже сложилась. Оставалось добавить некоторые штрихи, чем я полдня в гостинице и занимался, благо что правая рука, в отличие от левой, была рабочей.
И это, кстати, позволило мне заодно немного расслабиться, а то на фоне всего этого ажиотажа я начал чувствовать себя не в своей тарелке. Хотя уже вроде бы и не первый день, как говорится, замужем, но почувствовать себя полноценной звездой что-то не совсем получается.
По характеру, как ни крути, мне всё же ближе тихая, кабинетная работа за пишущей машинкой, а такие вот всплески хороши изредка, для поддержания тонуса. Но в последнее время этих всплесков усилиями того же Гольдберга становится всё больше.
Адреналин бурлил в крови, когда я выходил на сцену. Или, как сейчас, на арену. Стою с примотанной к телу левой рукой, озираю заполненный до отказа почти одной молодёжью зал, а внутри меня клокочет эдакий вулканчик адреналина. И только в этот момент я с полной отчётливостью понимаю, что они все мои, что я имею над ними власть, и они готовы выполнить практически любой мой приказ. Некоторые даже и с крыши многоэтажки сиганут не раздумывая.
Ох, не сотвори себе кумира: правильно Господь завещал Моисею. Такая сила в плохих руках превращается в страшное оружие. Вон как в своё время Адольфа Алоисовича боготворили, и чем дело закончилось!
Как и накануне, после заглавной песни пообщался с публикой, объяснил, где и при каких обстоятельствах травмировал руку.
За время концерта брал несколько таких пауз, давая возможность передохну́ть и музыкантам, и себе. На экваторе шоу по уже ставшей традиционной схеме представил своих музыкантов, в том числе сессионного бас-гитариста, который скромно встал рядом с Леной.
Тысячный зал цирка терпеливо внимал каждому моему слову, лишь изредка раздавались крики с требованием исполнить тут или иную песню. А под конец выступления кто-то начал кричать, и неожиданно зал тут же подхватил, скандируя: «Heart-Shaped Box», «Heart-Shaped Box»…
Тут я малость растерялся. Я бы её исполнил, но она не утверждена худсоветом, да к тому же кто вместо меня сыграет гитарную партию?
– Может, удовлетворим желание народа? – услышал я голос Вали, который пытался перекричать беснующийся зал.
– А кто играть-то будет? Ты же видишь, я однорукий…
– Так я могу?
В ответ на мой недоумённый взгляд Валя скромно пояснил:
– Я дома на акустике её разучил по твоим же нотам, а на репетициях мы играли, пока тебя не было, пару раз, там уже на твоей «Музиме». Там риффы и переборы на самом деле совсем несложные.
– Точно сможешь?
– Точно.
В общем, зажгли на свой страх и риск так, что стены цирка реально ходили ходуном. Что меня окончательно поразило, судя по артикуляции губ многих зрителей и зрительниц, они знали слова песни. Может быть, просто что-то похожее на слух кричали, но в общем-то рот открывали в тему.
Закончив петь, я выждал несколько секунд, поклонился публике вместе с музыкантами, и мы рысцой отправились за кулисы. И на этот раз Саня всё ещё пребывал в шоке: